Гринвич-парк

Это сооружение – объект ненависти газетчиков. Масштабный проект реновации: на месте снесенного старого социального жилья строятся дома с роскошными дорогими квартирами. Его критиковали «Ивнинг стандард», «Гардиан» и местные газеты, бормотавшие что-то о социальной зачистке и использовании иностранных денег. «Бригада хранителей лондонского дерьма», как окрестил их Рори.

На каком-то этапе даже ходили слухи об акции протеста: Лиза, секретарь, почерпнула это в соцсетях – в «Твиттере» или «Фейсбуке». Она распечатала информацию и, не комментируя, положила ее на стол Дэниэлу. О проведении так называемого марша против джентрификации. «Бунтовщики и извращенцы», – пробормотал Рори. Однако заказчика пришлось уведомить. Теперь вокруг сооружения усилили охрану. Верзилы с бычьими шеями в черных поло патрулируют периметр, подобно вышибалам из ночного клуба. У каждого на поясе трещит рация.

– А она кто? Серена? Она ведь фотограф, да? – Рейчел выдыхает очередной клуб дыма. Солнце скрывается за облаками.

Я хмурюсь. Разве я говорила ей, что Серена – фотограф? Должно быть, говорила, хотя сама этого не помню.

– Да. Фотография – увлечение всей ее жизни. – Я краснею, осознав, что процитировала строчку с сайта Серены. И убеждаю себя, что Рейчел этого не узнает. – У нее своя студия, на другой стороне парка.

Рейчел в задумчивости кивает.

– А Рори? Он рад, что скоро станет отцом?

Ее вопрос застает меня врасплох: я сосредоточена на том, чтобы не попасть под струю выдыхаемого ею дыма. Затрудняясь ответить, ставлю бокал на стол. Конечно, он рад. Что она имеет в виду?

– Ну, то есть… – Рейчел описывает в воздухе круги сигаретой. – На днях ты рассказывала, что Дэниэл мебель детскую собирал и как он расчувствовался в клинике, когда тебе делали УЗИ. А он тоже рад? Рори?

Теперь она вертит в руке зажигалку, как кирпичик в «Тетрисе», который никак не встает на место.

– Думаю, они оба рады.

Рейчел опскает глаза и, утыкаясь взглядом в кремовую поверхность пива в своем бокале, ритмично постукивает сигаретой по краю серебристой пепельницы. Будто задумалась о чем-то своем. Возможно, об отце своего ребенка. Пока я пытаюсь сформулировать вопрос, Рейчел снимает очки и сама отвечает на него, словно прочитав мои мысли:

– Это не была просто случайная связь. – Она, вскидывает подбородок и, щурясь на солнце, смотрит мне прямо в лицо.

– Да я не… Ничего такого я и не думала…

– Ну да, конечно, – мрачно произносит Рейчел, снова опуская глаза. – Я любила его. Отца ребенка. Просто, знаешь… Не сложилось.

Она подносит сигарету к губам, глубоко затягивается и расправляет на столе пятерню с обкусанными ногтями. Снова принимается вертеть зажигалку, то ставя ее на основание, то укладывая на бок. Глаза ее, кажется, чуть покраснели, пальцы напряглись.

– Тебе плохо?

– Нет, все нормально, – бормочет она. – Извини.

Не зная, как быть, я накрываю ее ладонь своей. Рейчел смотрит на мою руку, и у меня мелькает мысль, что моя участливость слишком навязчива. В таких случаях можно и неверно оценить ситуацию. Но потом она поднимает голову, улыбается. В глазах ее как будто стоят слезы.

– Спасибо, Хелен.

Я смущенно улыбаюсь, не совсем понимая, за что она меня благодарит. Рейчел больше ничего не говорит. Во мне просыпается любопытство. Оно как зуд, как звон в ушах, от которого невозможно избавиться.

– Позволь узнать… что произошло?

Рейчел вытаскивает руку из-под моей ладони и начинает возиться с телефоном.

– Ну, знаешь, как бывает. Познакомились на работе. На одном музыкальном мероприятии. Я работала за стойкой бара. – Она пожимает плечами. – В общем, мы понравились друг другу. Беременеть я не собиралась. Естественно. Кому это надо?

Она смеется. Я силюсь выдавить улыбку, хотя чувствую, как челюсть напрягается, а нога под столом легонько дрожит.

– Я надеялась на серьезные отношения. Но, забеременев, узнала… – Большим пальцем Рейчел потирает указательный, словно просеивает слова, подбирая нужные. – Короче, он был не свободен.

Я киваю, надеясь, что мое лицо выражает сочувствие. Я искренне ей сочувствую. Многие женщины крутят романы с женатыми мужчинами. Она не первая и не последняя.

– И как он отреагировал? – как бы невзначай любопытствую я. – Когда ты сообщила ему про ребенка.

Рейчел печально улыбается:

– Он ничего не знает. – Вздохнув, она стряхивает пепел с почти выкуренной сигареты и отодвигает от себя бокал с пивом. – Я давно его не видела. Просто… подумала, что так будет лучше.

– А ты не думаешь, что его следует поставить в известность? – нерешительно спрашиваю я. Она смотрит на меня серьезным взглядом. Затем медленно кивает:

– Возможно, так и поступлю. – Внезапно ее лицо светлеет. – Спасибо, Хелен. За то, что не осуждаешь., – Она делает последнюю затяжку, трубочкой вытягивая губы. – Для меня это много значит. Очень много.

Закрыв глаза, она выпускает дым и тушит окурок.

– Что за глупости, – натянуто улыбаюсь я, стараясь не думать о том, что на самом деле я ее немного порицаю.