Гримниры (ЛП)

— Нет, но я лучший, — я закатила глаза и попыталась обойти кресло, но он вытянул свою ногу. — Не так быстро, куколка, — он усадил меня к себе на колено и обнял рукой, прежде чем я успела осознать его намерения. У него была холодная одежда, и щека морозила мою руку.

Я задрожала.

— Почему ты такой холодный?

— Хель ледяная. Там беспрерывные снежные бури. Нет естественного света. Никакой одежды не хватит, чтобы остановить холод, проникающий под кожу. Поэтому я всегда жду с нетерпением, чтобы вернуться на Землю к теплу, — его руки скользнули под мою рубашку.

— Эй! Твои руки как сосульки, — я перехватила его запястья и отлепила от себя.

— Мне нужно твоё тепло, Кора.

Если бы я не держала его руки, я бы подумала, что это ещё один дешевый трюк. Я начала медленно их растирать. На нём по-прежнему были перчатки без пальцев и серебряные готические кольца с рунической гравировкой.

— Тебе стоит вложиться в нормальные зимние перчатки, а не эти.

— Не могу. Чтобы активировать и использовать руны, мне нужен прямой контакт с косой, — он снова просунул руки мне под рубашку, чтобы согреть их о кожу. В этот раз я позволила ему.

— Значит, Хель, правда, существует? — спросила я.

— Богиня и место, да, — он объяснил, кто такая Хель, что она дочь Локи, сестра некоторых сильных перевертышей и владычица страны мертвых. — Говорят, её мать-великанша ещё более злобная и коварная, чем Локи, поэтому Один решил отдать Хель царство, чтобы она там правила и не попадала в неприятности. Это ему аукнулось, конечно. Она верна своему отцу и будет сражаться с ним на одной стороне до скончания миров. Она даже не отдала Бальдара, любимого сына Одина, хотя боги умоляли её отпустить его.

— Разве это не делает её и тебя, соответственно, злом?

Он усмехнулся и потерся щекой о мою руку. Мне, правда, нравилась эта его сексуальная усмешка.

— Это как сказать, что полицейские и тюремщики злые, потому что они совершают облавы на подонков и держат их за решеткой. Это просто их работа.

— Я прочитала, что ты собираешь души только больных и старых?

— И плохих людей. Ну, знаешь, убийц, воров и других социопатов, — он подкатил нас обратно к столу.

— Но разве ты не будешь на стороне Хель во время последней битвы между богами и великанами?

— Нет, — он зарылся лицом мне в шею, его теплое дыхание дразнило кожу. Я вздрогнула. Мне хотелось держать его так подольше, но я знала, что не могла. Он отвлекал меня от цели — вытянуть из него информацию.

Я отстранила его голову и повернулась, чтобы увидеть его лицо, но у меня не получилось. У него, на самом деле, самые невероятные губы. Полная нижняя губа и идеальной формы верхняя. Созданы для поцелуев. Уголки его губ поднялись в усмешке, которая притянула мой взгляд.

— Будешь и дальше так смотреть на мои губы, и мы закончим там, — он кивнул в сторону кровати, — нагоним упущенное время.

Мои щеки стали красными. О чем мы говорили? Ах, война богов.

— Так какую сторону ты займешь?

— Никакую. Согласно пророчеству, которое очень расплывчато, что раздражает, большинство сражающихся, богов, Валькирий, Гримниров, Бессмертных, отродий Хель и великанов погибнут. Я намерен выжить, поэтому буду сражаться за себя. В этом вся прелесть бессмертия, куколка. Если сможешь выжить, не потеряв при этом голову, увидишь другое тысячелетие. Можешь сражаться на моей стороне. Я защищу тебя.

Выражение его глаз говорило, что он собирается сделать нечто возмутительное. На самом деле, его руки больше не были холодными. Они поднялись на несколько дюймов и исследовали края моего лифчика. Судя по его сексуальному потемневшему взгляду, он хотел проскользнуть под шелковую материю и самым непосредственным образом ласкать мою грудь.

— Ты уже согрелся, — я встала и отошла от него, расправляя рубашку. — И раскрепостился.

— За то, что ставишь мое здоровье превыше всего? — он поднял с тарелки кусок пирога.

— Помимо прочего, — я села на кровать.

Он насадил на вилку последний кусок пирога и, закрыв глаза и мыча, съел его с полным наслаждением. Его безумно длинные ресницы, словно навес, бросали тень на его точеные скулы, а лохматые русые волосы были небрежно уложены.

— Это лучший пирог, что я когда-либо ел. Можно ещё?

Я скорчила лицо. Я хотела ответы, а не ходить вверх и вниз по лестнице за едой для него.

— Пожалуйста, — он собрал пальцем крошки и слизал их.

— Хорошо, но, когда я вернусь, я хочу знать все о Валькириях, Бессмертных и Норнах, особенно Норнах, и что они могут делать, потому что все, что произошло в школе, не имеет смысла.

— Что произошло? — он встал и проводил меня до двери.