Григорий Распутин

«Воевать вообще не стоит, — говорил Распутин в частной беседе с С. Дурново, — лишать друг друга отнимать блага жизни, нарушать завет Христа и преждевременно убивать собственную душу... » Две Балканские войны вызвали большое возбуждение в общественных кругах России, вспоминали русско-турецкую воину 1877 — 1878 годов, царя-освободителя Александра II. Его внука — Николая Александровича — подталкивали выступить против извечного врага славянства — Турции, что привело бы страны Западной и Восточной Европы к мировой войне.

Но о «братьях славянах» вообще и о сербах в частности Григорий Распутин отзывался очень критически и пророчески. «А Бог, ты думаешь, это не видит и не знает? А может быть, славяне не правы, а может быть, им дано испытание?» — спрашивал он Николая II и предостерегал, что в трудной ситуации Россия могла бы оказаться одна: «Что касаемо разных там союзов, то ведь союзы хороши, пока войны нет; а коль разгорелось бы, где бы они были? Еще неведомо... »

Говоря дальше о Балканских войнах, Григорий Ефимович добавлял, что «тому и тем, кто совершил так, что мы, русские, войны избегли, тому, кто доспел в этом, надо памятник поставить, истинный памятник, говорю... И политику, мирную, против войны, надо счесть высокой и мудрой».

«Доспел» в этом в первую очередь сам Распутин. «Когда великий князь Николай Николаевич и его супруга старались склонить государя принять участие в Балканской войне, — вспоминала Вырубова, — Распутин чуть ли не на коленях перед государем умолял его этого не делать, говоря, что враги России только и ждут того, чтобы Россия ввязалась в эту войну, и что Россию постигнет неминуемое несчастье». Так же Григорий Ефимович предостерегал царя от вмешательства России в войну из-за аннексии Австрией Боснии и Герцеговины в 1908 году.

«Вот, брат, при дворе-то было много охотников воевать с Австрией из-за каких-то земель. Но я, дружок, отговаривал папу, потому не время, нужно дома в порядок все привести», — засвидетельствовал высказывание Григория Ефимовича Илио-дор.

Если Распутин смог удержать Россию от вступления в войну в 1912 году, то он отсрочил мировой пожар на два года. Но не сумел старец оказать влияние на Николая II летом 1914 года или потому, что уже никто не в силах был остановить ход событий, или потому, что из-за ранения был далеко от императора.

Войну 1914 года Распутин не только ненавидел как братоубийственную бойню, но и открыто рассуждал о том, что она приведет к крушению романовской монархии. Он, подчеркивала Вырубова, «часто говорил их величествам, что с войной все будет кончено для России и для них». Единственным спасением был скорый выход из войны, хотя бы ценой сепаратного мира, — в общем, «что касаемо разных там союзов, то ведь союзы хороши, пока войны нет». Пусть себе воюют другие народы, «это их несчастье и ослепление. Они ничего не найдут и только себя скорее прикончат. А мы любовно и тихо, смотря в самого себя, опять выше всех станем»...

«Если бы государь Николай Александрович послушал Распутина и заключил бы тот самый Брест-Литовский мир, то в России не было бы революции», — сокрушались много лет спустя русские изгнанники так называемой первой волны эмиграции.

— Эта война не угодна Богу! Все это предвещает великие бедствия для мужика, — постоянно твердил Распутин.

Эта позиция Григория Ефимовича находит подтверждение и в воспоминаниях французского посла в России Мориса Полеолога:

«Суббота, 12 сентября 1914 года.

О войне он (Григорий Распутин. — В. Т.) говорит в выражениях туманных, двусмысленных, апокалипсических, из чего заключают, что он ее не одобряет и предвидит великие бедствия.

Воскресенье, 27 сентября 1914 года: [В отношении причин, хода и последствий войны] ...он обладает даром образности и глубоким чувством тайны».

Во вторник 14 ноября 1914 года Полеолог получил послание от Распутина. «Расшифровав» чудовищные каракули последнего (через почерки людей другой эпохи и сейчас пробираешься, как через дремучий лес), французский посол смог прочитать следующее: «Дай вам Бог жить по примеру

России, а не критикой страны, например ничтоже-ство¹⁵. С этой минуты Бог явит чудо силы. Ваша рать увидит силу небес. Победа с Вами и на вас. Распутин».

При личной встрече с Морисом Полеологом Распутин говорил с горечью:

— Слишком много мертвых, раненых, вдов, сирот, слишком много разорения, слишком много слез... Это ужасно. В течение двадцати лет на русской земле будут пожинать только одно горе.

— И что же делать? — участливо вопрошал воспитанный Полеолог.

— На мировую пойти, даже если она нам убытком обернется, — последовал ответ.

Война, однако, продолжалась... Григорий Ефимович не только предвещал огромные бедствия для воюющих народов, но пытался своими советами предостеречь от безрассудных военных операций, грозящих обернуться реками крови. Кстати говоря, многие военные советы Распутина, которые ему всегда вменялись в вину, как это кому-то не покажется странным, были, как правило, очень удачны и провидчески.

В письме к Николаю Александровичу в ноябре