Григорий Явлинский

С этими программными документами можно соглашаться или не соглашаться, можно их критиковать, но все же хотелось, чтобы критика была обоснована, иначе мне трудно понять смысл критики. С. Глазьев среди своих претензий «ЯБЛоку» назвал «недостаточную оппозиционность, уход от политической ответственности при принятии решений (как в октябре 1993 г.), излишне прозападную ориентацию в ущерб национальным интересам» [146]. На мой взгляд, Г. А. Явлинский с 1993 года находится в оппозиции, стараясь реанимировать демократию. А его реакция на октябрьские события очень четко была сформулирована на заседаниях Госдумы в начале 1994 года. В Госдуме произошло следующее. Сперва приняли меморандум о согласии вместе с постановлением «Об амнистии за некоторые преступления, совершенные в сфере политической и хозяйственной деятельности», включающей амнистирование в отношении лиц, привлекаемых к ответственности за события 19–21 августа 1991 года, 1 мая 1993 года и в связи с противодействием 21 сентября—4 октября 1993 года. Затем было постановление Госдумы о ликвидации решения Госдумы о создании комиссии по расследованию причин и условий событий 21 сентября — 4 октября 1993 года. Получилось, что «фашисто-коммунисты» разбиты, но виноватых нет, а люди, убитые возле мэрии, «Останкино», виноваты сами: зачем они там оказались? Получилось, что «фашисто-коммунисты» и уголовники «варились» в одном котле, то есть голосовать за принятие амнистии предлагалось одним пакетом.

«ЯБЛоко» выступило против пакетного голосования, усмотрев в этом элемент политического торга. И категорически выступило против отмены решения о создании комиссии по расследованию событий 21 сентября — 4 октября 1993 года. Как сказал «яблочник» В. Шостаковский, национальное примирение невозможно в «страусиной позе» — без оценки обстоятельств дела нельзя закрыть страницу истории». Основой для примирения должны стать расследование и оценка этих событий.

По-моему, все тут с позицией ясно. Или С. Глазьев усматривает уход от политической ответственности в том, что Явлинский не примкнул ни к одной из противоборствующих сторон? Да, он не был ни с Ельциным, ни с парламентом. Его фракция выступала со своей особой позицией, требуя расследования октябрьских событий. «ЯБЛоко» было в меньшинстве, но это меньшинство духовно ближе мне, чем большинство, позволившее, мягко выражаясь, спустить на тормозах волнения людей. В этой позиции «большинства» депутатов Госдумы не было разумного компромисса, не было примирения, а было, пожалуй, многозначительное многоточие, открывавшее возможность для новых кровавых событий, в том числе и в Чечне.

Насчет прозападных ориентаций спорить не берусь. Однако, изучая программу «ЯБЛока», анализируя деятельность этой фракции, я так и не поняла, какой именно ущерб нанесен «ЯБЛоком» национальным интересам. Нечто подобное говорил и Жириновский 24 апреля 1998 года на пленарном заседании парламента, агитируя голосовать за С. Кириенко, он мимоходом прошелся по «ЯБЛоку», намекнув, что оно на содержании США. Здесь надо серьезно подумать. Куда же все-таки уходит корнями «яблоня»? В США? Может быть, в Японию? Явлинский туда тоже ездил. Или в Германию? Когда сняли с поста В. Черномырдина, он находился именно там. Прозападная ориентация, может быть, просматривается в том, что все поездки Григория Алексеевича сориентированы на Запад: то Германия, то Франция… Иной раз в Америку или Японию слетает, а так все Запад и Запад. На Востоке, наверное, и не был. Китай, судя по его высказываниям, не любит. Прокитайской ориентации не хочет. Вот что он говорил, когда в 1995 году ведущие политики и экономисты собрались в газете «Правда» за «круглым» столом: «И последнее соображение — это соображение, связанное с тем, что здесь много говорят о Китае и о китайском примере. Ничего из тех предпосылок, которые есть в Китае, у нас нет. Этот опыт для нас непригоден» [147].

Короче говоря, избирательный блок уже с первых шагов пользовался повышенным вниманием со стороны бдительных «друзей». Он шел к выборам в смятении и тревоге. Тяготила тревога и Г. А. Явлинского: «Стало ясно, что в случае ее (Конституции) принятия, даже получив очень большую поддержку этого альтернативного курса, реализовать его через Государственную Думу в условиях такой Конституции невозможно. Потому что… вся фактическая власть концентрируется в руках одного человека — президента… Как поступить? Продолжать убеждать людей в том, что демократическая альтернатива существует, или сказать, по крайней мере, самому себе: по политической ситуации, по тому, как все складывается, эту альтернативу ты реализовать не сможешь» [148].