Читаем Григорий Явлинский полностью

Странно порой переплетаются ассоциации, совершенно неожиданно перескакивая с одного на другое. Размышляя о Г. Явлинском, я вдруг вспомнила В. Белинского. Он писал, что человек сам не способен понять в чем его счастье, что его надо к счастью вести кулаками. Он писал также, что завидует своим соотечественникам, которые будут жить в России через сто лет, потому что уж они-то точно будут счастливы. В. Белинский писал это в 1841 году. Ровно через сто лет, С.-Петербург, в котором он жил, оказался в блокаде. «Счастливые» соотечественники В. Белинского защищались от фашизма, тоже претендовавшего на истинное знание о том, что есть счастье.

Имеет ли право Явлинский или какой-либо другой политик прибегать к силовым методам, утверждая в жизнь свои идеи?

Не приняты программа «500 дней», программа «Согласие на шанс», да и сам он, хоть и добровольно, но все же ушел из высших эшелонов власти. Впоследствии поражения множились: неудача на выборах 1996 года. Небезынтересно в связи с этим вспомнить результаты опросов общественного мнения. Странный народ эти социологи. Рассматривают человека так, как будто хотят его съесть: на вкус, на цвет, на запах. Впрочем, я тоже иной раз подхожу к людям с такой же меркой: кислых и сладких избегаю. А Г. Явлинский производит нормальное впечатление, в отличие от Чубайса или Жириновского. А что касается силы — слабости, крупности-мелкости и прочего, выявленного на подсознательном уровне, то слабый не удержался бы в политике так долго. Его ум, профессионализм, компетентность в вопросах экономики вызывают уважение у многих людей. Интересен и еще один нюанс, выявленный социологами. Явлинский устойчиво сохраняет, по мнению опрошенных, образ самого светлого политика [63], а также имидж положительного литературного героя.

Я не попала в число опрошенных, но все же рискну высказать свое мнение об этом человеке. Когда говорим о Г. А. Явлинском, то пожалуй, речь надо вести об отсутствии агрессивности, о слабо выраженной воле к власти. Воля к власти и воля к культуре исключают друг друга, они не могут сосуществовать рядом. На мой взгляд, в характере Григория Алексеевича превалирует воля к культуре. История человечества знала правителей, у которых была воля к культуре, но это скорее было исключение, чем правило. Для него типично высказывание: «В конце концов, я ведь не себя предлагаю, а определенный комплекс идей». Похоже, что он полагает, будто люди станут о нем судить по его делам. К сожалению, в нашем обществе превалируют другие критерии.

О человеке подчас составляют мнение, опираясь не на мысль, а на свои ощущения. В результате образ политика часто воспринимается очень примитивно. Если сумел взять власть — значит сильный. Не сумел — слабый. Если бы судили по делам, к примеру, нынешнего президента, то… И уж тем более вряд ли в большинстве своем люди станут изучать его программы, разыскивая его брошюры и книги в библиотеках.

Кто из психологов сможет объяснить неистовую любовь к Сталину, угробившему столько людей! Каким образом становится возможным приход к власти Гитлера, Муссолини? Нет, никто не торопится изучать ни «комплекс идей» Явлинского, ни программы. Однако прочитав в «Молодой гвардии» статью о программе «Согласие на шанс» под заголовком «Шанс Явлинского — шанс на гибель Родины», перенасыщенную негативными эмоциями, кто-то скажет: «Теперь я все про Явлинского знаю и про его программу тоже». Передергивание фактов, обильно политое ядом озлобленности автора статьи Чичкина, его субъективное мнение станет мнением легковерного читателя.

Объем программы «Согласие на шанс» превышает сто страниц. Рефераты были опубликованы в «Известиях», затем программа была издана отдельной брошюрой. А доступ к средствам массовой информации для Г. А. Явлинского порой бывает ограничен. Например, известно, что в некоторых регионах в канун президентских выборов 1996 года непонятно чье негласное распоряжение не упоминать имя Явлинского, кроме как в официальных сообщениях, не позволило ему воспользоваться так называемой скрытой рекламой.

<p><emphasis>Три месяца в девяносто первом</emphasis></p>
Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии