Григорий Явлинский

Г. Явлинский предложил ему, чтобы группа депутатов «ЯБЛока» приехала в Грозный с тем, чтобы предотвратить начало военных действий и запустить переговорный процесс. При этом Явлинский твердо сказал, что если мы приедем, то хотели бы, чтобы были освобождены все российские военнопленные, оставшиеся в Грозном. Дудаев дал на это согласие. Это уже потом телевидение и газеты выдвинули освобождение пленных как основную цель поездки. На самом деле главным было: 1) попытаться своим приездом вразумить безответственных политиков в Москве и попытаться остановить намеченную ими на 6 декабря военную авантюру; 2) проверить готовность Дудаева к серьезным переговорам с Москвой.

Освобождение военнопленных было очень важной, но сопутствующей задачей. Мы, как представители пусть законодательной, но ВЛАСТИ, понимали свою ответственность перед этими военнопленными, от которых отказался Грачев, назвав их «какими-то наемниками», хотя все это были офицеры и солдаты Кантемировской дивизии. Мы понимали всю ответственность как перед родными этих солдат и офицеров, так и вообще перед гражданами России. Ведь любой гражданин России должен быть уверен в том, что государство, отдав ему приказ о выполнении какого-либо задания, сделает затем все возможное для того, чтобы вызволить в случае необходимости из беды. Поэтому мы были просто обязаны что-то сделать…

Мы вылетели из Москвы в 2 часа ночи 6 декабря. Приземлились в Моздоке примерно в 5 часов утра и к 7 часам добрались на автобусах до Грозного. Город жил своей обычной жизнью, люди шли на работу, стояли на автобусных остановках… За все время пути от аэродрома до центра в Грозном вооруженные люди встретились дважды: первый раз чеченский пост с одним БТР недалеко от границы с Ингушетией и второй раз десяток охранников с БТР у административных зданий в центре.

На улицах мы не почувствовали враждебности, хотя, конечно, после штурма 26 ноября напряжение ощущалось… Но вместе с тем, даже вооруженные ополченцы, узнав Г. А. Явлинского и С. Н. Юшенкова, выражали им уважение за попытки разрешить чеченский кризис мирным путем [154].

Да, Григорий Алексеевич хотел предотвратить войну, хотел вести переговоры. Он не был поддержан широкой общественностью. Не было митингов протеста, вроде тех, что произошли в январе 1991 года в ответ на события в Литве. Не слышно было даже тихого шепота против. Заняли однозначную проправительственную позицию и средства массовой информации. Умные историки и политологи и сейчас еще пытаются обосновать Чеченскую войну, доказывая ее неизбежность. Мне ближе точка зрения Г. А. Явлинского, которую он сформулировал в беседе с Е. Кисилевым 11 декабря 1994 года: