Григорьев

«Генерал-майор Григорьев, находясь на должности начальника 3-го учебного артиллерийского полигона с июля 1957 по май 1962 г., проделал большую работу по формированию частей и подразделений полигона, строительству и вводу в строй объекта. В исключительно трудных условиях умело организовал боевую подготовку частей, освоение новой сложной техники и своевременную постановку их на боевое дежурство.

Части полигона обеспечили высокую боевую готовность и выполнение поставленных перед ними задач.

Товарищ Григорьев является волевым инициативным генералом, отлично знающим боевую технику и ее применение.

Приказом министра обороны назначен первым заместителем командующего 43-й ракетной армией.

За примерную организацию боевой подготовки, успешное освоение новой техники и своевременную постановку частей полигона на боевое дежурство приказываю:

Генерал-майору артиллерии Григорьеву Михаилу Григорьевичу объявить благодарность и наградить охотничьим ружьем "Хенель"».

Накануне отъезда к новому месту службы Михаил Григорьевич собрал в клубе офицеров управления с женами. И хотя уезжал на повышение, был грустным — наверное, вспомнил, сколько труда и энергии пришлось вложить в строительство стартов и постановку частей на боевое дежурство. Говорил тоже не очень много. Прощальное выступление длилось всего минут десять. Но вложил в него Михаил Григорьевич столько души, что плакали все до единой женщины, присутствующие в зале, да и офицеры как-то по особенному хмурились, пытаясь скрыть чувство сожаления по поводу отъезда командира, с которым в эти годы так много было пережито.

Вечером в офицерской столовой состоялись проводы. Участники застолья, во всяком случае те, с кем мне удалось встретиться, вспомнили, что по этому поводу офицеры, как это принято в нашей среде, сбросились по 10–15 рублей.

Если бы я написал, что все, кто окружал Михаила Григорьевича, безоговорочно признавали его авторитет и высокие человеческие качества, то погрешил бы против истины. После отъезда Григорьева в Москву полетела анонимка о том, что свои проводы он организовал за счет средств полигона. Я не удивляюсь этому, гораздо большее удивление у меня вызвал бы тот факт, что такой кляузы не поступило. Вроде бы приезжала даже комиссия из Главного штаба, чтобы проверить «сигнал». К сожалению, в архивах никаких упоминаний об этом нет.

Но вот что достоверно. Вспоминает А. П. Завалишин, испытатель космодрома Байконур: «У М. Г. Григорьева было правило, которого я практически не замечал у других руководителей. Так, например, когда послепусковой банкет устраивало испытательное управление, то по его окончании он обязательно расплачивался и заставлял руководство космодрома следовать его примеру, что многим не нравилось».

Вот обещал ни с кем не сравнивать Михаила Григорьевича. Да и некоторые товарищи мне говорили: «А зачем сравнивать — тогда было другое время». Не согласен. Какое другое время? Разве бывает время, когда можно забыть об элементарной порядочности? Разве может быть время, когда не ценятся талант, профессионализм и высокие человеческие качества? Или они оцениваются в разное время по-разному?

И потом, если не сравнивать Михаила Григорьевича ни с кем, то получится очередная «икона» и непосвященный читатель будет мучительно думать — а зачем эта книга? Ведь все военачальники-ракетчики были такими же. И это будет неправдой. Таких, как Григорьев, можно пересчитать по пальцам одной руки.

Поэтому-то я вспомнил, как уходил с того же Мирного в начале 90-х годов другой командир — генерал-лейтенант И. И. Олейник. Я участвовал в работе комиссии Главного штаба РВСН, которая была направлена на полигон с целью разобраться в возникшей ситуации. Мы уже знали, что накануне нашего прилета в городе Мирный, на площади перед горсоветом, состоялся митинг офицеров и жителей гарнизона, в котором приняло участие более двух тысяч человек. Что перед горисполкомом сидит депутат Архангельского областного совета народных депутатов, который объявил голодовку в знак протеста против того, что сотворило командование.