Грифон торжествует

Какое дело — битва? Какое это теперь имело значение. Всё это осталось в прошлом, и прошлое больше не держит нас. Всей душой я стремилась теперь в будущее.

— Что же…

За плечом Керована возник Пивор, человек в сером. У него было осунувшееся, постаревшее лицо. Когда он заговорил, мой лорд оглянулся и посмотрел на него. На мгновение я даже испугалась, ибо на его лице мелькнула тень прежней суровости, того внутреннего «я», с которым я так долго сражалась.

— Дело сделано! — решительно повторил он Пивору.

— А грифон? — я попыталась приподняться, чтобы оглядеться. — Где мой грифон?..

Мне ответил Пивор. Руки моего лорда так крепко сжимали меня, что доспехи причиняли боль. Но эта боль была дорога мне, поскольку я понимала, чем она вызвана.

— Они исполнили предназначенное им, — ответил мне Пивор.

Я не могу сказать, что мне не хватало Ландисла — он был чужд мне и пробуждал только благоговейный ужас. Но я прикоснулась к груди в том месте, где когда-то висел грифон, и вспомнила, как он укрывал меня, пока длилась битва. Я с грустью ощутила пустоту утраты.

— Керован, — Пивор снова обращался к моему лорду, голос его звучал как никогда резко. — Запомни эту неудавшуюся попытку. Хотя Галкур и пытался прибрать тебя к рукам, у него ничего не вышло.

Мой лорд как-то странно улыбнулся. На его лице появилась печальная умиротворённость, столь не свойственная ему ранее.

— Он не прибирал меня к рукам, только пытался погубить, не в этом ли Вы пытаетесь убедить меня, мой Лорд? Ладно. А Ландисл — он-то кто?

Лицо Пивора разгладилось.

— Он принимал участие в тебе… с тем, чтобы ты со временем…

— Нет! — прервал Пивора мой лорд, качая головой. — Нет, Пивор. Я не пойду по пути Могущества — как Вам хотелось бы. У меня, наверное, есть некоторое право выбора, я не хочу быть владетелем Силы. Я хочу быть собой, я — Керован. Я не хочу, чтобы из меня делали нечто большее… или меньшее.

— Но, в общем-то, ты со мной согласен, — Пивор пристально разглядывал нас. Он сделал лёгкое движение рукой, словно бросил что-то по ветру. — Значит, таков твой выбор? Ты отдаёшь себе отчёт в том, что шанса изменить этот выбор у тебя может никогда не быть? — и хотя человек в сером не сделал ни шага назад, внезапно нам показалось, что нас разделила пропасть.

— Я хочу быть Керованом, никаким не повелителем, но обыкновенным человеком, — сказал мой лорд, но затем добавил скорее для меня, а не для Пивора: — Быть только самим собой.

— Что, в общем-то, важнее всего, — я легко нашла нужные слова. — Ты — мой лорд, твои желания исполнятся только благодаря твоим собственным усилиям. Тебе определять наше с тобой будущее.

Пивор улыбнулся.

— Прекрасно, дети мои. Ступайте в мир, который вы выбрали. Предвижу, что что всё у вас будет хорошо, и, возможно, вы ещё встретитесь кое с чем удивительным.

И он исчез, словно кто-то задул свечу. А я удовлетворённо вздохнула в объятиях своего лорда.

— Наш мир.

Я притянула его к себе, и наши губы встретились, а их тепло превратилось в пламя, и в этом пламени мы оба будем пылать вечно.

Проклятие Зарстора Перевод Д. Арсеньева

Глава 1

Бледный солнечный свет коснулся верхушек скал на краю безымянной западной долины, куда недавно в своих бесцельных скитаниях забрела Бриксия. Долина лежала достаточно далеко от разорённых земель на востоке, чтобы ощущать сомнительную безопасность — если, конечно, сохранять осторожность. Присев на корточки, девушка хмуро взглянула на далёкие облака на востоке — предвестник плохой погоды. Она водила лезвием своего ножа по оселку, с беспокойством разглядывая тонкую стальную полоску. Хотя нож и был выкован из хорошей стали, это случилось так давно в прошлом, что девушка даже не пыталась припомнить. С тех пор лезвие уже столько раз затачивали, что теперь, она это хорошо знала, ей нужно быть очень осторожной, или эта тонкая полоска металла лопнет, и она останется без оружия, без инструмента — без всего.

Руки у неё теперь были загорелые и покрытые шрамами. Ногти на пальцах обломаны, под ними темнели полоски грязи, и она даже песком не могла вычистить их. Трудно поверить, что когда-то она держала веретено или челнок ткацкого станка, иголкой вышивала разноцветные картины на кусках плотной ткани, которые развешивали потом на стенах крепости. Так жила совсем другая девушка, нежная и надёжно защищённая, жила в Верхнем Халлаке, прежде чем пришли захватчики. Та девушка умерла когда-то, в длинном коридоре времени, начало которого вспоминается теперь с большим трудом.

Со времени бегства из осаждённой врагами крепости, которая всегда была её домом, Бриксия стала крепкой и выносливой, как металл, который теперь держала в руке. Она узнала, что время — это всего лишь один день от рассвета до того, как удастся найти убежище в надвигающихся сумерках. Никаких пиров, никаких отличий одного месяца от другого — только времена жары и времена холода, когда промерзают даже кости; в такие периоды она кашляла и боялась, что больше никогда не согреется.