Разумеется, его конь был породистее моих, выращенных в пустыне кляч, так как, хотя и казалось, что всадник скачет неспешной рысью, он неумолимо удалялся от меня. Похоже, всадник и не замечал, что я следую за ним.
Чуть впереди него завиднелась группа деревьев. Я хотел догнать его до того, как он исчезнет их тени. Если меня и ждут неприятности, то хотелось бы встретиться с ними на открытом пространстве. Поэтому я заставил своего коня ускорить бег, хотя он фыркал и гневно дёргал поводья.
Незнакомец уже почти достиг тени деревьев, когда разъярённый зверь, на котором я ехал, начал активно протестовать против нашего преследования. Издав резкий вопль, он встал на дыбы и заколотил копытами по воздуху. Остальные две лошади тоже воспользовались этим моментом, чтобы потянуть назад свои поводья. Я был вынужден поспешно остановиться.
Мои лошади продолжали со злобой брыкаться и лягаться, пытаясь наброситься друг на друга. Я же изо всех сил пытался взять контроль над ними. И тут внезапно, перекрывая создаваемый ими шум, раздался свист, повелительный, как приказ.
И сразу лошади оказались на земле, стоя на всех четырёх ногах. Хотя глаза их безумно вращались, пена струёй капала на землю, а копыта стучали о землю, теперь все три лошади стояли, словно пригвождённые к земле, как те деревья поблизости.
Крепко натянув поводья, я оглянулся вокруг.
Всадник, которою я преследовал, наконец повернулся и теперь направлялся ко мне ровной рысью. Его конь и в самом деле был другим. Такой же огромный, как и жеребцы из нижних долин, он обладал странно испещрённой крапинками шкурой, подобной которой я никогда не видел: оттенки серовато-коричневого цвета накладывались друг на друга таким образом, что не проглядывалось никакого чёткого рисунка.
Попона на коне не была вышитой, скорее, это была шкура какого-то зверя серебристо-серого цвета, в пятнышках. Когда он подъехал поближе, я признал выдубленную шкуру снежного кота, одного из самых редких и тем не менее опасных зверей, водившихся в Долинах.
На самом всаднике были доспехи того же серебристо-серого цвета. Его лицо было наполовину скрыто под забралом шлема, увенчанного фигуркой великолепно вырезанной крадущейся кошки. Глазами ей служили драгоценные камни жёлтого цвета, и из-за оптической иллюзии, создаваемой солнцем, они, казалось, мерцали, словно кошка была живой и просто отдыхала на выступе, с любопытством следя за мной.
Незнакомец подъехал совсем близко ко мне, прежде чем осадил своего коня. Мои лошади покрылись потом, в глазах их сквозило безумие, так что создавалось впечатление, что ими полностью овладел ужас. Однако незнакомец, насколько я мог видеть, не подавал никаких признаков к нападению. Его меч по-прежнему покоился в ножнах, а на эфесе также красовалась кошачья голова; портупея была из меха, а на пряжке был выдавлен оскал рычащей кошки.
И хотя он остановился на некотором расстоянии от меня, я ясно видел эти кошачьи головы. Они будто давали понять, что являются знаком Дома какого-то клана.
Некоторое время мы молча разглядывали друг друга, не двигаясь с места. Теперь я более чётко разглядел его черты. Он был юн, может, моего возраста. Гладкое лицо, и это не казалось странным, потому что у многих жителей Долин к тому времени, когда миновал срок половины их жизни, вырастала лишь небольшая, а то и совсем куцая бородка.
Кожа коричневого цвета, а глаза слегка вытянутые, под прямыми бровями. Чем больше я изучал его, тем больше во мне росла уверенность, что я нашёл того, для кого Пустыня, или места, вроде неё, являются родным домом. Он не был жителем Долин. Снаряжение превосходного качества, великолепный конь. И кроме того, хотя он и казался на вид человеком, всё же мне не было нужды ощущать того лёгкого тепла от своего браслета, чтобы понять, что он владеет какого-то рода Могуществом.
Незнакомец также внимательно рассматривал меня. Я был уверен, что он не пропустил вида моих копыт в специально сделанных для меня стременах. Знал ли он о ком-нибудь из моего рода? Да и есть ли они вообще — эти мои родичи — или я просто неудачный гибрид, и потому в глазах любого с чистой кровью — просто лишь ошибка создателя, как считали в Долинах?
Я понимал, что бессмысленно приближаться к нему. Было ясно, что моих трёх лошадей охватил ужас: они дрожали, пена собиралась в уголках их пастей.
И поскольку незнакомец не вытаскивал свой стальной меч — наверное, я казался ему таким беспомощным, несерьёзным противником, что ему этого и не требовалось для защиты — должен ли я посчитать его соблюдающим нейтралитет? Но иного выбора не было: Я должен был сделать то, что должен.
Воспользовавшись случаем, я отпустил поводья и протянул вперёд ладони. Шёлковая сеть моей кольчуги слегка съехала с запястья, и в солнечном свете ярким голубым светом вспыхнул браслет. Станет ли это моей верительной грамотой, чем-то таким, что даст мне признание в этом мире? Оставалось только дождаться ответа незнакомца.