Грифон торжествует (ЛП)

Я ничего не мог ответить на это, понимая, что заговори я сейчас о том, что считаю правильным, она снова скажет, что я ищу оправданий против обвинений, которые она только что бросила мне в лицо. Не думаю, чтобы кто-то из них нравился мне больше (потому что был убежден, что они, быть может, видят во мне не чудовище из Долин, но кого-то, настолько слабого духом, кто не заслуживает такого отношения со стороны Джойсан). Возможно, меня бы и обрадовало такое заключение, чтобы отыскать еще один предлог покинуть их, когда будет спасена моя леди. Но только это произвело противоположный эффект на меня: теперь я решил доказать, что и я могу принимать других не хуже Джервона. Хотя раньше все эта можно было отнести только к Джойсан.

На второй день местность начала изменяться — в пустыне кое-где стали появляться кусочки земли с растущей травой — хотя холмы по-прежнему маячили где-то вдали. Но нам больше не попадалось ничего похожего на тот молчаливый и густой лес, где затаилась твердыня Всадников-Оборотней, зато деревьев стало побольше. И, кроме того, один раз мы преодолели широкую реку по остаткам каменного моста, еще вполне сохранившегося, чтобы мы смогли пройти по нему.

Теперь нам часто попадались участки когда-то населенной земли, и, возможно, ее еще можно было использовать под пахоту. Мы ехали вдоль необработанных полей, огражденных искусно выложенными каменными стенами, и дважды замечали башни, высившиеся как наблюдательные пункты. Мы не делали попыток исследовать их, потому что по их виду можно было предположить, что они уже давно заброшены, да и возбуждение, схватившее по крайней мере одного меня, призывало спешить вперед.

В середине второго дня мы приблизились к третьей башне, окруженной на этот раз группой темных деревьев (в основном по непонятной причине лишенных листьев, но при этом ветви у них были переплетены между собой так густо, что создавали определенную защиту). И тут браслет на моем запястье просигналил об опасности. Я чуть закатал рукав доспехов и увидел, как он вспыхивает голубым светом, видимом даже при дневном свете. Элис остановила своего коня и стала рассматривать эту башню, словно изучая вражеский бастион. Она прикусила нижнюю губу и озабоченно нахмурила брови, о чем-то задумавшись.

— Поворачивай! — приказала она, показывая рукой налево. — Разве ты не чувствуешь?

Возможно, именно вследствие своей задумчивости я и не обращал внимания на то, что здесь находилось. Но ее крик пробудил меня. Склонившись, я резко рванул поводья, так что моя кобыла испуганно остановилась. Это выглядело так, как будто по мне что-то неожиданно ударило из пустоты — а я не мог защищаться.

Единственное, что мне пришло в голову, — я был атакован волной первородного зла. Равнодушное, полностью враждебное моему виду жизни, или по крайней мере той моей части, которая находилась в родстве с человечеством. Я почувствовал смутное шевеление в разуме, слабую атаку, будто бы то, что направило этот удар, за столетия потеряло свою силу, почти до конца иссушенное, и теперь представляло из себя только крохотную частицу былого. Что-то кольцами стало подниматься позади темной полосы деревьев, так же отравляющее душу, как гадюка — живую плоть.

Мы помчались прочь, по широкой дуге огибая это гиблое место. Однако не успели мы отъехать (хотя ощущаемое мною давление уже полностью исчезло), как раздался дикий пронзительный птичий крик. Спиралью поднявшись над башней подобно кольцам приготовившейся к атаке змеи, к нам устремилась стая птиц. И когда они подлетели поближе, я увидел, что они того же происхождения, что и обнаруженное мною в оазисе в пустыне мертвое существо. Их красные головы с несущими смерть изогнутыми клювами были вытянуты вперед, как копья, нацелившись на нас.

Оказавшись над нами, они сделали круг, продолжая пронзительно верещать, и один этот крик причинял немалую боль ушам. Несколько созданий отважились отделиться от стаи и, устремившись вниз, два или три раза пролетели над самыми нашими головами. Я инстинктивно выбросил вверх руку, защищаясь, и браслет на моем запястье вспыхнул, засияв подобно колыхающимся язычкам пламени. Наши кони, совсем обезумев, яростно мотали головами, охваченные безудержным страхом, и казалось, глаза их вот-вот выскочат из орбит. Мы и не пытались их сдерживать, и они помчались прямиком на запад, пока мы не оказались под прикрытием группы деревьев. Эти птицы последовали за нами, устроившись затем на ветках над нами, по-прежнему издавая пронзительные крики, которые на их языке по всей видимости означали страшные угрозы.

Однако ветки не давали им напасть на нас, и все сильнее в их криках слышались нотки ярости и раздражения. И мы догадались, пробираясь между деревьями, что крылатые демоны, похоже, не расположены следовать за нами за границы этого леса.