Грифон: Хрустальный грифон (часть 1)

— Я очень дорожил этим Грифоном, но он был предназначен Джойсане.

Видимо, в Иткрипте мне не найти сейчас пристанища. Для наших девушек надеть кольчугу — далеко не обычное дело. Джойсана была в кольчуге, а ее товарищ умирал — этому могло быть только одно объяснение: Иткрипт осажден или уже пал.

Это не привело меня в смятение, напротив, вдохнуло новые силы. Я почувствовал долг перед Джойсаной, независимо от того, рада она меня видеть или нет. Если моя невеста в опасности, я должен поспешить на выручку.

Ульмсдейл, когда-то принадлежавший отцу, а теперь находящийся в руках тех, кто замыслил недоброе; Иткрипт, возможно, тоже захваченный врагом…

Я шел от одной опасности к другой.

Смерть буквально наступала на пятки. Но такова была моя дорога, и я не мог сделать иной выбор.

Видение исчезло, и тут же нахлынула неодолимая слабость. Я проспал в своем убежище весь день, проснулся уже в темноте. Лошадь стояла надо мной, не сойдя с места, словно несла караул.

Сумерки. И даже более того: на небе собирались зловещие тучи. Они совершенно скрыли из виду Кулак Великана. Когда я поднялся на ноги, лошадь прижалась ко мне, запах конского пота ударил в ноздри.

Лошадь положила мне голову на плечо, и я попытался успокоить ее, ласково поглаживая по шее. Это был страх, настоящий страх: иссушающее душу ожидание чего-то кошмарного, как будто вокруг собирались сверхъестественные силы, враждебные всему человеческому роду, силы, которые могли сдуть человека, как пылинку, со своего пути.

Я прижался спиной к каменному выступу, руки мои держали лошадь. Не знаю, почему, но я боялся, как никогда в жизни.

Ни ветерка, ни звука. Это жуткое спокойствие увеличивало мой страх. Долина, горы, весь мир — все съежилось и ожидало.

На востоке полыхнула молния. Не обычная молния: как будто ослепительная яркая трещина расколола небеса. На востоке… над морем…

Ветер и волны, о которых говорили «родственники»… Значит, все-таки решили вызвать?.. Что же случилось в порту?

Лошадь издала странный, почти человеческий жалобный звук. Давление все усиливалось. Казалось, воздух выдавливается из легких; дышать стало невыносимо трудно. Молнии рассекали небо в абсолютном безмолвии. И вот послышался гул, как будто тысячи боевых барабанов забили одновременно.

Из-за туч сгустилась непроглядная тьма. Такой бури я не видел ни разу в жизни. Где-то в глубинах памяти что-то шевельнулось. Впрочем, конечно, это была не память, так как я вспомнил не свою жизнь, а чужую…

Нет, глупости! Не может человек иметь несколько жизней…

Мою кожу, там, где она не была прикрыта одеждой, жгло и пощипывало, будто сам воздух был отравлен. Затем я увидел свет — не в небе. Камни стали излучать сияние, превратились в бледные фонари.

И в третий раз молния вспыхнула на востоке, затем раздался гром. И тут поднялся ветер.

Ветер, какого (я могу поклясться) наши долины никогда еще не видели. Я упал между камнями, спрятал лицо в лошадиную гриву. Запах пота стоял у меня в ноздрях. Дикий вой ветра переполнил уши, оглушил, от него не было спасения. Я боялся, что вихрь выдернет нас из нашего жалкого убежища и потащит по камням, разобьет насмерть.

Я вонзил копыта в землю, изо всех сил прижался к камням спиной и боком. Лошадь сделала то же самое. Если она и ржала от страха, то теперь я не слышал ее, полностью оглушенный. Бой барабанов превратился в сплошной грохот, которому не было конца.

Я утратил способность думать, только съеживался, глубже вжимался в камни, надеясь, что нам удастся избежать ярости этой бури. Но она продолжалась, и я постепенно стал привыкать к ней. Я уже понял, что ветер дует с востока на запад, и вся его энергия направлена с моря на порт.

Трудно представить, что такая буря может сотворить с побережьем. Оно будет полностью опустошено могучими волнами. Если вражеский флот в это время возле побережья, то он будет полностью уничтожен. Но вместе с врагами пострадают и невинные жители. Что будет с портом и жителями окрестностей? Если эта буря создана (вернее, вызвана) теми, кто сидит в Ульме, значит, они утратили контроль над могущественными силами. Буря оказалась гораздо сильнее, чем они предполагали.

Я потерял счет времени. Не было ни дня, ни ночи; только кромешный мрак и грохот — и страх, страх, вызванный не природой, а чем-то сверхъестественным.

Что с крепостью? Мне казалось, что эта буря может свернуть даже огромные камни, из которых сложена крепость, развалить ее на части.

Буря стихла внезапно, в одно мгновение. Только что царили грохот и свист — и вдруг наступила тишина: полная, мертвая, не менее оглушающая, чем рев стихии. И раздалось слабое ржание лошади. Она отошла от меня, выбралась на открытое пространство.

Черные тучи, разорванные в клочья, как знамя моего отца, стремительно и без остатка таяли. Снова был рассвет. Сколько же времени длился этот ужас?

Я, спотыкаясь, побрел за лошадью.

Воздух уже не был наполнен жгучей кислотой, раздиравшей легкие. Он стал свежим и холодным.