Грифон: Хрустальный грифон (часть 1)

Мне предстояло тяжелое испытание, о котором я не переставал думать: встреча с матерью. Что могу я сказать ей, и что скажет мне она? Между нами лежала непреодолимая пропасть.

Я сжимал талисман и думал об этой встрече. Внезапно я услышал слова, будто кто-то заговорил вслух; но речь звучала только в моем мозгу.

Я понял, что встреча не сделает нас менее чужими, чем мы были до сих пор, однако не ощутил никакой потери. Напротив, с меня словно свалился тяжкий груз. Нас ничто не связывало. Ничем ей не обязанный, я должен держаться с матерью, как с любой леди высокого ранга, оказывать формальную почтительность, ничего не требуя взамен. Шар в моей руке стал теплым и начал слабо светиться. Но звук открывавшейся двери заставил меня поспешно спрятать его.

Вошедший юноша был выше меня ростом, так что мне приходилось смотреть на него снизу вверх. Мощная шея и плечи, широкие скулы, волосы очень густые и непослушные. Ему, вероятно, стоило немалого труда расчесать эту соломенную шевелюру. На толстых губах вошедшего застыла полуулыбка.

Камзол, расшитый золотыми узорами, туго обтягивал грудь. Юноша непрерывно приглаживал складки, как бы желая, чтобы все обратили внимание на его одежду.

Он был весьма внушительного вида, но не заполнил собой весь дверной проем: рядом стоял второй человек, небольшой и худощавый. Его лицо и цвет волос — более темный, чем у первого, — с очевидностью свидетельствовали о том, что он принадлежит к нашему роду. Сразу чувствовалось, что за этой невыразительной внешностью скрывается острый ум. Из двоих пришедших он наверняка был более опасен.

Описание Яго было абсолютно точным. Гигант приходился мне более близким родственником. Это был мой сводный брат Хлаймер, а его товарищ — кузен Роджер, жених сестры.

— Приветствую вас, родственники, — заговорил я первым.

Улыбка на лице Хлаймера стала еще шире.

— Смотри, он не покрыт шерстью и у него нет когтей, насколько можно видеть. Интересно, в чем выражается его безобразие, Роджер? — Хлаймер говорил так, будто я был бессловесным существом, на которое можно не обращать внимания. Но если он хотел таким образом вывести меня из себя, то повел себя очень глупо. Предварительные оценки его умственных способностей полностью подтвердились.

Наедине с самим собой Хлаймер, вероятно, стал бы развивать эту тему, но тут заговорил Роджер. Он ответил не на слова Хлаймера, а на мое приветствие.

Ответил почтительно и с уважением, ничем не показывая, каково его истинное отношение ко мне.

— И мы приветствуем тебя, родственник.

У Хлаймера был высокий голос, как у многих массивных людей. Но тон Роджера был теплым, голос его располагал к доверию и дружбе. Если бы я не знал, кто он, я мог бы подумать, что родственник искренне приветствует меня и рад моему прибытию.

Они проводили меня в большой холл. Я не знал, радоваться или нет, когда увидел, что в холле не поставлены кресла для женщин, и значит, этот пир предназначен только для мужчин. Несомненно, моя мать решила ужинать у себя.

Я видел, что отец время от времени бросает на меня испытующие взгляды. Мое место было в дальнем конце стола между Хлаймером и Роджером. Но специально ли меня здесь посадили или так вышло случайно — этого я не знал. Отец не смог бы сделать мне ни малейшего замечания без того, чтобы не обратить на это всеобщее внимание.

Мои соседи сразу же приступили к шуткам.

Хлаймер настаивал, чтобы я опустошил свой кубок с вином, утверждая, что воздержание обособит меня от остальных. Роджер в изысканных и мягких выражениях давал понять, что сказывается мое воспитание вдали от дома, и мне недостает хороших манер, лоска и ума. Но все эти уколы не достигали цели. Хлаймер уже начал злиться. Он хмурился и про себя цедил слова, которых я предпочел бы не слышать.

Однако по Роджеру ничего нельзя было сказать: он говорил так же вежливо и мягко, и никто не мог бы определить, что творится в его душе.

К концу обеда Хлаймер сам попался в свою ловушку: он напился, речь его стала громкой, бессвязной; многие уже стали оборачиваться в его сторону и посмеиваться.

Так началась моя жизнь под отцовской кровлей.

К счастью, мне не приходилось проводить много времени с Хлаймером и Роджером. Отец, сообщив, что я прибыл для посвящения в воины и утверждения в качестве наследника, держал меня все время при себе: представлял соседям, знакомил с подробностями церемонии, которая должна была состояться через три дня.

Я должен произнести клятву перед собравшимися лордами, принять меч от отца и таким образом перейти из юношей в мужчины, стать вторым после него в Ульмсдейле. Затем мне надлежало участвовать в совете лордов по поводу замыслов ализонцев.

Все согласились с тем, что пришельцы из-за моря таят угрозу, но относительно того, как поступить, мнения резко разошлись. Конференция кончилась безрезультатно, как это часто бывало в Долинах. Лорды не выработали никакого согласованного плана действий.