Гриф

Месяц? Да, точно, всего месяц Князь преподавал им силовую и огневую спецподготовку, обучал действовать в окружении в горных условиях при обильном вооружении и подавляющем превосходстве противника, а затем — отход из окружения в ночных условиях.

Потом Князя перебросили к курдам, в Ирак. Случайно он слышал, что с той операции никто не вернулся. "Кажется, никто", — так говорили.

Бич был способным учеником. И Князь был рад, что он вырвался. И тогда, и сейчас.

Присмотревшись, Князь понял, что Бич тоже почувствовал в кузове другого человека, и принял ту стойку, которой он его учил, — когда у тебя есть заточка или нож, нет огнестрельного оружия, «среда» (вода, песок, предметы) не позволяют провести прием ногой, и ты не знаешь, сколько у тебя противников.

У Бича глаз было почти не видно, — должно быть, били ногами, — подумал Князь. Вместо глаз были багровые набухшие щелки. — Вряд ли это сделал Фира, — он хранит верность товарищам по оружию; скорее всего, как раз Фира и помог бежать Бичу. А избили его до попадания в «СИЗО».

"Похоже, мы с ним — товарищи по несчастью; надо его предупредить, что я свой, пока он не попытался метнуть на звук шороха свой нож, вычислив по колебаниям воздуха, что «противник» у него всего один".

В полной тишине, нарушаемой лишь звуками уличного движения, проникающими в кузов машины сквозь брезентовое покрытие, раздался тихий свист, который издают, предупреждая об опасности, степные суслики.

В полумраке кузова было видно, как Бич приостановил движение руки, уже готовой метнуть нож на звук, и прислушался. Князь повторил звук.

— Кто? — спросил шепотом Бич.

Такому шепоту позавидовали бы ученики Станиславского — он был достаточно тих, чтобы оставаться шепотом, но достаточно четок и громок, чтобы достигнуть со сцены до последнего ряда партера. Таким же четким шепотом Князь назвал себя.

— Нy, блин, — вырвалось у Бича с разбитых губ, — бывают в жизни встречи. Ты не мог, командир, для встречи оставшихся в живых однополчан выбрать место посимпатичнее.

— Ноги целы? — спросил, не ответив на вопрос, Князь.

— А что?

— Мне левую чуток помяли, так что ты ко мне перебирайся, посплетничаем.

С трудом продираясь между плотно забитыми в кузов тюками с грязным бельем, Бич наконец оказался совсем рядом и смог протянуть свою мощную ладонь:

— Держи краба, командир. Какими судьбами.

— Из СИЗО.

— Понятно, наверняка, как и мне, Фира помог. Чтоб закрыть тему: Фира был одним из дембельных стариков, кого я тогда в Североморске военным прокурорам не выдал. Так что, долг платежом красен. Ты мне скажи, командир, как ты в СИЗО попал? Не последний человек в армии был.

Времени на долгие воспоминания не было. Князь коротко рассказал свою историю о том, как его сдал бывший полковник Верестаев.

— Знаешь, командир, что ему надо сделать.

— Знаю.

— И что же, спустишь?

— Точно знаю, что убивать его не буду.

— Кто сказал «убивать»? Я сказал «убивать»? Да я кроме как в бою ни одного человека не убил! И полковника мы убивать не будем. Просто яйца отрежем, сделаем гоголь-моголь и заставим выпить. Очень полезно для здоровья. Кстати, о здоровье: надо по-быстрому отсюда смываться, командир. Второй раз нас Фира не вытащит. И тогда нас в этом СИЗО доканают.

— А за что сам-то попал?

— За честность.

— Как, опять за честность?

— Я уже старый человек, командир, мне за тридцать. В моем возрасте люди так быстро не меняются.

— Что на этот раз?

— После госпиталя и дембеля пошел я в охранники к одному "новому русскому". Не знаю, действительно ли он русский, но новый точно, несмотря на возраст.

— Старик?

— Да. Но крепкий. И крутой, я тебе скажу. Всем успевает заниматься. Бабки к нему текут, как намагниченные. Я был начальником охраны в каком-то НИИ, которое этот старик приватизировал. Ну, мое дело простое — охрана входов и выходов, пульты, телекамеры, мониторы, обходы. Ну, и во время одного такого ночного обхода в запечатанном семью печатями корпусе, где, по схеме, содержались лабораторные животные, услыхал я человеческие крики: "Помогите, помогите!.."

По инструкции я не имел права сорвать пломбы, открыть дверь, проверить, что там случилось, может, на ночь со страшными монстрами, на которых вакцины опробуются, закрыли какого-нибудь лаборанта. Или лаборантку. Голос-то был женский. Звоню коменданту НИИ на дом; было такое право на экстренный случай.

"Ничего не трогай, я через десять минут буду".

И точно, как по военной тревоге, через десять минут был в халате у нас на проходной. Глаза на лбу, в руках ключи. С ним два молчуна.

— Каких молчуна?

— Ну, мы в охране так звали лаборантов, что служили в лабораторном корпусе. Ни слова от них не добьешься. Нac оставили снаружи корпуса, дверь за собой закрыли. Крики прекратились. Через десять минут они вынесли черный полиэтиленовый мешок и отнесли в морг.

— У вас там свой морг был?

— Ну да. Институт-то медицинский. Я думал, что там лабораторных животных сжигали.

— Мешок был похож на тот, в котором переносят трупы животных?

— Не знаю. Думаю так: если это и было животное, то ростом с человека. И самое интересное, что у него были женские волосы.

— То есть?