Гриф

А все очень просто, Аркадий Борисович пожевал влажными губами. Люди не выполнили свои обязательства. Вот и все. Еще трое умерли от инфаркта. А могли бы жить и жить.

Кстати об инфарктах, подумал Аркадий Борисович, надо продолжить опыты по воздействию с помощью электромагнитных полей, передаваемых по телефону, на сердечно-сосудистую систему. Не надо будет посылать киллеров, а потом за киллером чистильщиков, столько ненужной крови… Позвонил, сказал пару слов, подключил к аппарату приборчик — и готово. После «неприятного» разговора абонент почувствовал себя неважно и через часок-другой благополучно окачурился.

Аркадий Борисович рассмотрел язык с желтым налетом в большом зеркале, висевшем напротив его письменного стола. Мало кто знал, что через это зеркало, по включении оптико-электронной системы, он может видеть все, что происходит в приемной или в соседней с ней комнате отдыха, где он принимает высоких гостей: оставит на минуту якобы по делу, и смотрит, и слушает, что там говорят. Сейчас аппаратура была выключена и зеркало выполняло свою обычную функцию.

Собственный язык Аркадию Борисовичу не понравился.

Не скрывая раздражения, он вызвал через секретаря господина с бегающими глазами, дожидавшегося его в приемной. Включив на минуту аппаратуру, Аркадий Борисович некоторое время внимательно рассматривал посетителя через экран.

Это был вор в законе по кличке Корень. Он никогда не нравился Грифу, но знакомы они были давно. Гриф был уверен: Корень постарается безукоснительно выполнить задание. Он слишком проштрафился в своих последних делах, потерял почти всю бригаду. Гриф принял «Корня» и теперь, по рекомендации начальника службы безопасности Юрия Князева.

— Ну, рассказывай.

— Что рассказывать, "Гр…". Извините, Аркадий Борисович?

— Все. Собрал новую бригаду?

— Да.

— Что за люди?

— В основном — бежавшие из тюрем, колоний, с пересылки, из-под ареста, словом, находящиеся в розыске. Им отступать некуда.

— Князев тебе с людьми помог?

— Да. Почти все — его крестники, кое-кто — мои, есть и твой крестник.

— Кто жe?

— Арам Кутаисский. Ему за 60, только выпулился из СИЗО за недостатком улик, а за ним уж по другому делу пришли. Он и ушел в подполье. Я подобрал.

— Молодец. Автомобилисты, технари-электронщики есть свои?

— Водилы есть. А электронщиками Князь обещал помочь.

— Юра Князев? У него что, уже и кликуха есть? Ха-ха, быстро он вжился в нашу жизнь. Может, слишком быстро? Как твое мнение?

— Он, конечно, не вор в законе. Но и не фраер дикий. На пути в авторитеты, я так полагаю. Если бы государство его не выкинуло к ё… матери, он бы государству еще послужил. Но он самолюбивый: раз с ним так, и он — так. Уверен, он воровскому делу теперь уж предан. Столько крови на его руках…

— И я так думаю. Кто кровью повязан, тот не предаст. Как полагаешь, не предаст Князь?

— Не предаст.

— А Корень, как полагаешь, предать может.

Корень побледнел, дернулся щекой.

— Нет, не может.

— Это хорошо Значит, поживет еще. Задача будет тебе такая, Корень… Выполнишь, считай, обелил себя от прошлых грехов. Опять твою новую бригаду под свое крыло возьму. Не справишься, засветишься, слушки пойдут — пеняй на себя. Чтоб все чисто было. Мне нужна целая армия людей, абсолютно мне преданных и повязанных не только воровской этикой. Сейчас много отморозков, кто про воровскую романтику и слышать не хочет. Они верят только в силу. А и против силы есть сила. Мне надо не просто, чтобы я был всех сильнее, а чтобы они были слабее. Понял?

— Понял, — кивнул Корень, хотя, по правде сказать, ни хрена он не понял.

— Завтра с утра получишь с бригадой новые документы — ксивы настоящие, не бзди — и машины с оборудованием. И в путь: за три месяца объедешь Питер, Ростов-папу, Екатеринбург, Красноярск, по Северному Кавказу прокатишься. Не боись, охраны и оружия добавлю. Пойдете как спецпоезд правительственной связи.

Корень снова кивнул.

— И запомни, меня обмануть можно. Мою аппаратуру — нет. Все буду знать. Под землей, если надо будет, найду. Все исполнишь — озолочу.

— Понял, понял, понял, — залепетал Корень. — Все путем.

— Ну, путем, так путем. И запомни: самое дорогое удовольствие знаешь что?

— Здоровье? — с надеждой спросил Корень.

— Нет, самое дорогое удовольствие — это глупость.

— Почему?

— Потому что за глупость люди платят своей жизнью. Не делай глупостей — и будешь здоров. Прощай.

На следующий день из Москвы вышел караван из пяти крытых машин. Пытавшиеся проверить документы и груз менты на выходе с окружной на Южное шоссе были неприятно обескуражены предъявленными им документами. При таких документах с проезжающих не поживишься.