Гриф

Кот Кузьма с диким воем пересек комнату по воздуху и, больно ударившись боком о шифоньер, удачно приземлился на ковровую дорожку. Встав на лапы, он брезгливо чихнул и гордой независимой походкой направился на кухню взглянуть, не осталось ли вчерашней рыбы в миске.

В отличие от его хозяина, Кузя рыбу любил. Даже вчерашнюю.

Через два часа Вячеславлев уже лежал на чердаке здания напротив ювелирного магазина "Ля Рошель" на улице генерала Пивоваркина.

Он притащил старый стол-парту на вполне еще крепких ногах к окну, лег на него и примерился к стрельбе в положении лежа.

Положение его устраивало - выход из "жилого" подъезда был как на ладони.

Он тщательно собрал винтарь, протер оптику, проверил пульку: пулька была со смещенным центром тяжести. С такого расстояния, с таким винтарем, с таким опытом и такой пулей объект был приговорен окончательно.

Пока Игорь Иванович Вячеславлев готовится совершить свое черное дело и лишать жизни скромного ученого и добропорядочного гражданина Минеева, научного сотрудника НИИ проблем мозга, другой господин, по кличке Кречет, также готовился к проведению своей акции.

Он в последний раз собрал своих кентов перед выездом с блат-хаты!

- Брюликов и рыжевья там навалом. Все берем, что успеем, и сдадим в катран. Нам бабки чистые пойдут. В гринах.

- Болонь на хвосте? - спросил один из членов банды.

- Болоней там - ментов в штатском - наверняка есть.

- Мочить будем?

- Если придется.

- Стволы, или на мессар сажать?

- Лучше по-тихому. Стволы и маслята у всех есть. Но лучше - по-тихому, кто умеет мессары метать, - перо в горло, и все дела.

- Ювелирный, это тебе сачок влепить, не квартира, я говорю, тут отход трудно по-тихому сделать. Стрельба, звонки.

- Все вылащено. Сигнализацию до нашего прихода отключат. Но восьмерить не буду, - менты гарантированы, а вот гадиловки не поспеют. Уйдем, пока канарейки не прилетели.

- Гляди, Кречет, если что не так, сам же по ушам получишь.

- Что я, дикий фраер? С понятием. Я в авторитете, мне западло фуфло вам толкать. Может, очко слиплось? Так я никого не неволю. У нас все воры, все равны. А пахан далеко.

- Кто суфлер?

- А пахан и суфлер, и масть держит над всеми бригадами, с ним на шальную не пойдешь, он и рыжевье с брюликами примет, и бабки чистые даст.

- Ну, что, кенты, идем? 3авалить ментов нам дело привычное, а в крутом ювелирном брюликов до конца жизни набрать.

- Идем. Как его название-то?

- "Ля Ровель".

- Француз держит?

- Еврей. Но нам-то один хрен.

- Еврея жалче. Все ж, как пел Высоцкий, на две трети наш человек.

- Хватит поганку крутить. Жив быть захочешь, да на зону не тянет, всех храплишь - и евреев, и французов.

- Это точно. Значит, так: на тачках пилим до улицы Пивоваркина, там разворачиваемся к трассе, чтоб после дела сразу атканать. Завалим дело глухой фармак. Потому - влепил масленка в лоб, посадил на мессар, собрал брюлики и - мочи рога.

- А карась нарисуется?

- Начистить крюкало, не поймет - он шнур. Ясно? Сбор на флет-хате через три часа. Все - в разные стороны, сбросил хвост - на флет-хату.

Все вышло путем. На улицу имени генерала Пивоваркина прибыли, когда чуть темнеть стало. Еще для покупателей, по вечерам в дорогие магазины мотающихся, время не наступило, а вот жены богатых людей уже по бутикам проехались, что надо купили.

Конечно, и в это время в магазине "Ля Рошель" посетители свои были. Один иностранец, судя по выговору, пара молодоженов, одна бабулька, которая не столько хотела купить, сколько примериться к нынешним ценам, прежде чем нести свой дореволюционный антиквариат в комиссионный.

Бандиты не стали врываться в магазин чохом. Они просочились в "Ля Рошель" в течение пяти минут и умело рассредоточились по залу.

Нож, умело брошенный одним из бандитов, разрезал сонную артерию господина Магазинера и вонзился в красного дерева дорогой шкаф, стоявший за спиной владельца "Ля Рошели".

Рафаил Магазинер умер раньше, чем сумел сообразить, что произошло.

У остальных - двух продавцов, двух охранников, одного штатного сотрудника соседнего райотделения милиции и небольшой группы посетителей было минуты две на размышление. Все они, за исключением старушки, сразу поняли, что ограбление крутое и грозит им крупными неприятностями.

Поэтому ни милиционер, ни охранники даже не пытались оказать сопротивление и умерли тихо и безропотно, пристреленные из пистолетов с глушителями. Посетители же, наблюдавшие их агонию, в последние мгновения жизни испытали дикий ужас.

На все про все ушли считанные минуты. В полной тишине бандиты собрали в спортивные черные сумки золото, часы, ювелирные изделия. Тишину нарушил лишь окрик вора в законе Кречета: "Крупные вещи не брать, оставь самурайский меч, кому говорю!", и звук ножа, вонзившегося в твердое красное древо шкафа. Кречет с раздражением вытащил нож и сунул его в карман. Он терпеть не мог посторонние звуки во время работы.

Кречет глянул на часы.

- Всем атканать! Атмас!

Он прислушался. Снаружи не раздавалось ни звука - ни криков ментов, ни завывания канареек, ни сигналов стоявшего на стреме "шестерика".