Гриф

Ночные "гайдамаки", учитывая, что Князь после процедур, не стали требовать от него соблюдения правил внутреннего распорядка. После процедур Семена и его команды мало кто мог бы простоять больше минуты. Но теперь настало утро, и дневные контролеры уже требовали своего.

- Если нарушишь правила, продлим срок в ШИЗО еще на 15 суток.

"Hy, столько я здесь, конечно, не просижу, - не сказал, а подумал Князь. - Либо сегодня, либо никогда. Впрочем, как это у Флеминга: "Никогда не говори "никогда". Тоже верно. Не будем зарекаться".

Он стоял в центре камеры, на холодном бетонном полу, и ждал, когда в раскрытой узкой амбразуре в дверях появится его "парчушка".

Из разговоров в камерах, в которых он побывал после своей "передислокации" в СИЗО, он знал, как кормят в ШИЗО. Зэки шутили: в "ШИЗО" трехразовое питание - понедельник, среда и пятница, остальные дни разгрузочные. Еще и так говорили: в "ШИЗО" есть дни "летные" и "нелетные".

"Летный" день означал 50 граммов черного хлеба специальной выпечки для "ШИЗО" и кружка кипятка. На обед - 50 граммов сырого рыхлого хлеба и суп с перловой крупой без грамма жира. Суп для "ШИЗО" тоже варился на кухне "СИЗО" отдельно. В подсоленной воде плавали одинокие крупинки или хребтинки неизвестных рыб. На ужин - опять 50 граммов хлеба и кружка кипятка.

"Нелетный" день был покруче. Одна кружка кипятка на день. И все.

Ему повезло: день был "летным".

Однако особо порадоваться этому обстоятельству он не успел. В "амбразуре" появилась алюминиевая кружка с дымящимся кипятком.

- Пей быстро: пять минут на завтрак.

Держать раскаленную от стоградусного кипятка кружку в голых руках было практически невозможно. И, хотя после, пусть и в смягченном варианте, "процедур" горло было сухим как брезентовые штампы пожарного, он сумел сделать лишь три маленьких глотка, обжегших глотку и сделавших жажду еще более мучительной.

Хорошо, он догадался намочить в кипятке кусок и так сырого черного хлеба и, когда амбразура захлопнулась, набил рот тут же начавшим расползаться в пальцах мокрым месивом.

Только он успел помечтать о том, как бы присесть или прилечь (хотя он проспал ночь, что заключенным ШИЗО запрещалось, тело и нервы не успели отдохнуть и просили покоя), как "очко" снова осветилось электрическим светом, которым был залит коридор "ШИЗО", и он услышал голос вертухая:

- Ты Князев? - Не дожидаясь ответа, "гайдамак" сообщил: - Сегодня банный день.

- Какая баня? - сделал вид, что удивился, Князь. - У меня ни мыла, ни полотенца. И потом тут же холодрыга сибирская, я мокрый тут замерзну.

- Знать ничего не знаю. Положена баня, значит - будь любезен.

- Ты меня до чахотки довести хочешь? - не унимался Князь.

- Будешь "выступать", опять ребят вчерашних позову. Или других. У тех выходной. Один хрен, натянут глаз на жопу, сразу в баню попросишься.

- Не имеешь права без полотенца! - качал права Князь.

- Будет тебе полотенце, сучий потрох, - пообещал ласково "гайдамак".

Вскоре действительно раздался лязг дверного замка, дверь открылась, на пороге стоял дежурный вертухай с дубинкой для острастки.

- Сам пойдешь? - сурово спросил он.

- Да пойми ты, это смерть для меня. Ну разреши мне сегодня не мыться, - умолял Князев.

- Меня это не колышет, - вертухай упрямо стоял на своем.

...Демонстрируя явную неохоту, Князев подчинился.

Они остановились перед дверями камеры, которая была переоборудована в баню.

- Раздевайся, - приказал вертухай.

- Прямо здесь, в коридоре? - удивился Князев.

- Из мыльни дверь, увидишь, ведет в раздевалку, там получишь чистое белье. Оттуда тебя другой уж контролер поведет. В другую камеру, второго блока. Это, чтоб мы к вам не привыкали, а вы к нам, - хохотнул он.

Охотно скинув с себя вонючие обноски, Князь вошел в "мыльню".

Довольно большая комната была превращена в мыльное отделение. Других заключенных он здесь не увидел. Было три рожка душа и голые стены. Жара стояла неимоверная. Шел только кипяток.

- Ты мойся, мойся, не сачкуй, а то из шланга той же водой помою.

Мысль о том, что этим кипятком его могут ошпарить из шланга, сделала его тело гибким и ловким, - прыгая под брызгами кипятка, он старательно имитировал процесс помывки. Регулирующих вентилей не было, они были в соседней комнате, где напор регулировал охранник, туда ему предстояло выйти "помытым" за чистой одеждой.

Ему казалось, что еще минута, и он потеряет сознание от жары и слабости. Наконец, дверь в комнату с чистым бельем отворилась и в дверном проеме появился незнакомый вертухай.

- Ну, давай, по-быстрому, некогда мне тут с тобой, - сказал он.

Князь быстро натянул на себя мокрую одежду. Контраст температур был чудовищный. После жары парной холод этой комнаты его поразил. Здесь было почти так же холодно, как в оставленной им камере.