Гридень 4. Взлет

Еще до шести десятков всадников были выбиты из седел, или же завалились после ранения своего коня. Мятежники оставляли своих соратников, а сами, будто бы вальяжно, неспешно, направились к лагерю. Таковы реалии, ну а нам нужно ими воспользоваться. Вот лучники и били по шевелящимся, подымающимся воинам противника, которые хотели сбежать, но получалигостинцы в виде либо стрелы, либо арбалетного болта. Противник потерял порядка сотни ратников за последний час? А всего, с ночным сражением, так и все три сотни будет? А неплохо так, получается, мы воюем! А еще, по-любому санитарные потери у них больше.

— Богояра взять под стражу и доставить ко мне! — приказал я, наблюдая, как уходят вражеские воины, алагерь неприятеля начинает что-то даже слишком оживать.

— Гой еси, сын! — спросил Богояр, радостный, до безумия.

Чего радуется? Может это такая психологическая зависимость? Предавать? Он кайфует от этого?

— Все с Божиими молитвами, отец. Сразу скажу тебе, чтобы не забыть, да было уместным: спаси Христос за помощь твою. Пригодилась, — сказал я, и сразу растерял дружелюбие. — Теперь вопрос тебе: что ты задумал?

— А так не понятно? Я не могу воевать против сына своего единственного, — отвечал Богояр, но и мимика, и здравое, рациональное мышление говорило о иных подтекстах нахождения рядом со мной отца.

— Мы не сможем договориться с тобой таким образом. Говори правду! Мне придется тебя посадить в яму к Изяславу Давидовичу. Не за ним ли ты пришел? — сказал я, изучая реакцию родителя.

И все равно меня не покидало впечатление, что Богояр засланный казачок, а главная цель — это князь, томившийся у меня в зиндане. Хотелось верить в иное, но другие мотивы требовали более существенных доказательств. Ради князя убить с пару десятков воинов для хорошего спектакля уже не казалось чрезмерной платой.

— Нет, я с тобой… — сказал Богояр и замялся, размышляя, стоит ли продолжать говорить, решил, что стоит. — Не все гладко в Галиче. Ушла дружина и сам Володимирко здесь, городской люд Галича, да и Звенигорода, при поддержке Переславльских торговых гостей, подготовили бунт. Как бы не сложилось, но возвращаться обратно, в Галич, уже нельзя. Проиграет Владимирко, так ослабнет, будет без дружины. Ну а выиграет, так не пустят его обратно. Если что, так галичане мадьяр с ляхами призовут в помощь.

Очень интересная информация. Она важна уже потому, что Русь может лишиться Галича с иными городами княжества. А это ну никак не входило в планы. Сразу же начинать войну против венгров и поляков не с руки, пусть даже первые сейчас вассалы Византии, а вторые переживают период большой междоусобицы.

— И ты подумал, что можешь прийти ко мне и получить земли замест тех, что ты лишишься? Может для этого ты и присылал мне обоз с солью, дабы умилостивить. Хотел заставить почувствовать меня должником? Если так, то мой отец лучший из всех плутливых людей Руси, — усмехнулся я.

— Я могу быть полезным. Ты же не думаешь, что те двадцать телег, что я привез с собой в твои укрепления — это весь мой скарб? Нет, сын, я был готов уходить из Галича, хоть к тебе, хоть куда. И серебра, соли, тканей, всего хватит для доброй жизни. А еще, у меня есть договоренности с мятежниками Галича, я им помог, а они обещали не трогать мои соляные копи и земли, — Богояр пристально посмотрел мне в глаза. — Ты МОЙ сын. Тебе наследовать. Более жениться не желаю, я смерти ищу на поле боя, но хочу, дабы ты все знал и понимал и принял меня.

— Отец, избавь меня от этих слов, в которые я не верю, слишком многое было сделано… ты мать мою убил! — последнюю фразу я выкрикнул нарочито громко, так как понимал, что рядом, за спиной, на небольшом расстоянии, находился Алексей.

Дядя не должен был слышать весь разговор, но главное, что я осуждаю своего отца, он знать должен. А вот что именно делать с Богояром, я уже знаю. Мне нужны люди, которые могли бы продолжать экспансию Братства. Можно послать отца к черемисам, чтобы там, создав острог-базу, собирать с них дань.

Это очень даже вероятно. По сути, как я узнавал, что черемисы, будущие марийцы, давали дань булгарам, но Булгарии сейчас перекрывают наиболее перспективный путь к черемисам, по Волге и ее притокам. Нижний Новгород нужен и для этого. А через леса далеко не к каждым марийским племенам можно будет пройти. Да и придется Ручи либо заключать серьезнейший договор с Булгарией, либо готовиться с ними сражаться за Волгу и право по ней торговать с Хорезмом, как и с другими азиатскими, ближневосточными регионами.

— Ты будешь на передовой, — я сделал вид, что мне тяжело принимать решение и что мой вердикт скорее в пользу Богояра. — Докажи, что ты со мной. Много, отец, очень много, ты предавал. Так что и клятв от тебя я не жду, не ценишь ты их.

— Не забывайся! Ты мой сын и долж… — Богояр’включил' того самого «отца», которого я знаю благодаря доставшейся памяти реципиента.

— Боярин! А ты что раскричался? — перебил я отца. — Тут моя власть. И по правде я могу тебе предъявить и то, что половцам меня сдал и мать убил… молчи! Здесь я говорю!