Гридень 2. Поиск пути

Кучково являло собой серьезное укрепленное место. Это, можно сказать, крепость. Уж не знаю, что в иной реальности после убийства Степана Ивановича отстраивал Юрий Долгорукий, но, как по мне, постройкив огромной усадьбе и рядом с ней, более чем убедительные для этого времени. Почти город. Если немного добавить высоты стенам, да ров поглубже выкопать, то Кучково не многим будет уступать тому же Ростову в нынешнем его виде.

Были здесь и казармы для ратных, построено немало конюшен, что говорило о том, что ратники Кучки лошадные. Ну, и то, как был экипирован отряд из двух десятков ратников, который встречал меня на подступах к усадьбе, говорило о многом. У всех мечи, все с луками, которые являются не дешёвым оружием, достойные халаты, поверх которых убедительные кольчуги. Десятник так и вовсе был в кольчуге с наклепанными на ней пластинами. Складывалось впечатление, что доспехи нам делал один и тот же мастер. Но спрашивать молчаливого и серьезного десятника бывал ли он Гомии, откуда и моя кольчуга, я не стал.

Так что на свою безопасность боярин не жалеет денег. Голыми руками боярина не взять. И все равно, это воинство не сможет долго сопротивляться в серьезном противостоянии князю Ростовскому, который помешан на войне и чьи воины были закаленными в боях дружинниками. Ну и число воинов у Юрия Владимировича впечатляло. А еще создана дружина сына ростовского князя — Андрея Юрьевича. Там пока только три сотни ратных, то и это сила. Нет, Кучка не выстоит.

— Обожди здесь. Можете спешиться, — сказал, старший десятник в отряде, сопровождающим нас.

— Я сам решу, какой мне приказ отдавать своим воинам, — сказал я и бросил гневный взгляд на десятника.

Тот лишь пожал своими раскаченными плечам, мол «хозяин-барин» и пошел докладываться боярину.

С собой, в имение Кучки, я взял чуть более двух десятков воинов: усиленные каждый на два хороших лучника, десятки Боброка и Фомы. Почти все молодые, ну, или выглядящие чуть старше, чем новики, но явно не дотягивающие на вид до статуса гридней. Это должно сбить с толку Кучку и он станет вести себя слишком высокомерно. Выдержим, чтобы после наказать.

Мы стояли на морозе у крыльца большого даже не дома, а терема, который был не меньше, чем княжеский в Ростове. И это томление на дворе на трескучем морозе, без приглашения в дом — уже проявление неуважения. Стало понятно, что сейчас Кучка будет всячески искать ту грань, когда еще позволяется вести себя по-хамски. И, что злит и все больше заставляет пересмотреть свою модель поведения в доме Кучки, что именно в отношении меня будет испытание этих «красных линий».

На самом деле, на месте боярина, я выбрал бы иную стратегию. Можно же было попробовать сперва меня очаровать, окрутить словесными кружевами и обещаниями. Молодые, они же падки и на лесть, и на призрачные мечты. Только с возрастом приходит четкое понимание, что не бывает подарков судьбы. Если сам не строишь свое будущее и не учишься, не работаешь до кровавых мозолей, ничего не получится. А в юности можно верить, что кто-то готов тебе помочь просто так, потому, что ты… мо-ло-дец.

Отдал бы мне сразу обоз с солью, присланный Богояром, или же предложил, якобы, хранение моего имущества, у себя, в Кучково, мол ни воевода, ни князь Ростовский не отберет. Это было бы хитрее и могло сработать в отношении подростка. Все же мне лишь шестнадцать лет.

А еще мог Кучка рассказать какой я замечательный, перспективный и все такое, да еще и слащаво-льстиво. Подложили бы девку под меня. Вряд ли свою дочь, но нашел бы кого. И тогда даже я, человек живущий уже вторую жизнь, сильно призадумался бы, как себя вести. Может подобное еще произойдет: и девка, и лесть найдутся, но обиды и оскорбления, нанесенные в самом начале моего пребывания в Кучково, мной забыты не будут, не отомщенными не останутся.

— По здорову ли, тысяцкий? — из массивной двери на крыльце терема выплыл, наконец, тот самый боярин Кучка.

Не прошло и минут двадцати. И я уже раздумывал над тем, что делать дальше, так как решил уезжать. Осматривался вокруг, на предмет оценки обороноспособности Кучково. А тут боярин все же вышел.

— Молитвами и усердием в трудах моих все хорошо. Спаси Христос, радушный хозяин. А ты как? Не хвораешь ли? Как семья твоя? Все ли живы? Я было уже подумал, что не выходишь ко мне из-за хвори какой, — я старался проявить учтивость, хотя не съязвить не смог.

— Все добро, хвала Богу, — отвечал Кучка. — Испей сбитня!

Последнее слово было брошено, словно кость бросили собаке, пренебрежительно, брезгливо. Мне стоило труда сделать вид, что я не заметил такого обращения и испить приторно сладкого, тягучего и переперченного сбитня. Таким напитком хозяин показывал, какой он богатый, кичился своим расточительством. Перца было очень много, а это самый важный ингредиент для того, чтобы, как говорили во времена мой буйной молодости, «понтануться».