Грязь

– Джейд, пожалуйста… – Мэтт попытался подойти к ней поближе, но Джейд отпрыгнула в сторону.

– Не трогай меня, – прошипела она. – Никто меня не трогайте.

– Прекрати истерить, мразь, – Эль оскалилась, на лице её было всё то отвращение, что вызывала у неё эта ещё совсем молоденькая, постоянно ноющая девушка. – Прекрати – не то я перегрызу тебе глотку.

– Да заткнись ты, сука вонючая! – заорала Джейд. – Заткнись, поняла? Кто ты такая, чтобы тут командовать! – в одно мгновение ока она оказалась перед Эль и со всего размаха влепила ей пощёчину.

На какое-то мгновение Эль застыла на месте, дёржась за щёку, будто бы не веря в произошедшее, а затем, вцепившись в плечи Джейд, со всего размаха швырнула её в стену.

– Сдохни, тварь, – прошипела она.

– Да перестаньте вы все наконец, держите себя в руках! – заорал Мэтт и, оттолкнув Эль, в два прыжка оказался рядом с лежащей у стены Джейд, под головой которой уже расплывалось кровавое пятно. Он наклонился к ней, касаясь шеи, донельзя напряжённое выражение постепенно будто бы сползло с его лица, и когда он поднял глаза на остальных, оно выражало лишь скорбь.

– Она не дышит, – сказал он.

– Ч…чёрт, что… – заикаясь, начало было Родриго.

– Она не дышит, – повторил Мэтт. – Она мертва.

Родриго повернулся к Эль.

– Ты убила её, тварь… – в ужасе произнёс он. – Ты её убила! – руки его сжались в кулаки, и он уже попытался было броситься на Эль, но его удержал Самир.

– Не надо, – тихо, но угрожающе произнёс он. – По-хорошему прошу тебя.

– Что, запал на эту соску херову? – Родриго попытался возразить. – Вонючая турецкая свинья!

– Заткнитесь все! – снова заорал Мэтт. – Слышали? Всё заткнитесь!

И только сейчас все заметили, что Эль отошла от них и теперь сидела, вжавшись в стену, рядом с телом Джейд, и тихо плакала.

И снова повисла та самая удушающая тишина.

5

После гибели Алисии в той чудовищной автокатастрофе, после которой её в буквальном смысле собирали по кускам и хоронили в закрытом гробу, Фрэнку Пауэллу какое-то время не хотелось жить.

Самого главного смысла жизни, как он нередко называл Алисию, больше не было, не существовало, и даже воспоминания о ней со временем начали тускнеть, лишь только образ того самого ужасающе закрытого гроба, казалось, врезался в сознание навсегда.

Самого главного смысла в этой жизни больше не было, и Фрэнк наверняка попытался бы свести с нею счёты, когда бы не два других смысла.

Имя одному из них было психиатрия. Фрэнк был не просто врачом-психиатром – о нет, он был настоящим фанатиком своего дела. Исследования человеческой психики увлекали его с самой юности, когда он раз и навсегда решил, чем желает заниматься в жизни, совершенно не колеблясь более, в отличие от большинства подростков. Фрэнк был фанатиком психиатрии…

Он был одержим психиатрией, и особенно сильно Фрэнка волновала одна вещь.

Можно ли с максимальной точностью спрогнозировать поведение человека в той или иной ситуации?

Этим вопросом Фрэнк задавался уже очень давно. И склонялся к тому, что всё-таки можно.

Второй же смысл жизни Фрэнка был более материален. Смысл звали Кайрой.

У Кайры Пауэлл были такие же длинные светлые волосы, как и у её матери Алисии, такая же улыбка и такой же смех. А ещё она так же забавно морщила лоб. До смерти жены Фрэнк, к сожалению, не мог похвастаться особо нежными чувствами к дочери; нередко ему казалось, что дочь только мешает ему: то когда он желал уединиться с любимой женой, чтобы заняться наконец сексом, то когда, сидя в своём кабинете, изучал истории болезни своих пациентов.

Так было до – но всё изменилось после гибели Алисии.

Казалось, только потеряв жену, Фрэнк наконец-то сумел по-настоящему полюбить дочь.

Он помогал ей выполнять домашние задания, гулял с ней в парке по выходным, подарил ей щенка (маленький пушистый комочек на удивление быстро превратился в огромного лабрадора с совершенно неподходящим ему именем Тимми) и даже помогал причёсывать волосы.

Временами Фрэнку казалось, что только Кайра помогает ему не забыть Алисию окончательно.

Фрэнк не хотел забывать.

С Кайрой он прошёл через всё: через первые плохие оценки и споры с учителями, через ад подросткового возраста, через первую любовь и первые разочарования. Он больше так и не женился; впрочем, нельзя сказать, что причиной тому была исключительно Кайра.

По большому счёту, Фрэнку и не нужна была жена.

Даже тогда, будучи моложе, он совершенно не нуждался в некой абстрактной даме, которая будет жить с ним под одной крышей и жарить ему яичницу на завтрак – нет, это старине Фрэнку было по сути своей совершенно чуждо.

Он просто полюбил Алисию.

И теперь, когда Алисии больше не было, ему совершенно не нужна была какая-то другая женщина.

В его жизни был смысл.

Точнее, в ней было два смысла.

Психиатрия.

И Кайра.

***