Грядущий мир. Катастрофа

— За то, что вы идиот, вас бог и побьет, уважаемый мистер Сэм. Видали ли вы когда-нибудь настоящие бомбы?

— На войне я видел, мистер, ручные гранаты. Это не то, что та жестянка, которую вы мне дали.

— То-то! Это и не была бомба, мистер Сэм.

— Но она взорвалась, когда я ее бросил.

— Это была хлопушка. Поняли? Хлопушка!

— И она никого не убила?

— Никого.

— Но взрыв, мистер? У меня до сих пор звенит в ушах.

— Потому что вы трус, уважаемый мистер. Все вам показалось со страху.

— Для чего же надо было бросить эту штучку?

— Вы патриот, мистер Сэм, но в политике ни уха, ни рыла не понимаете.

— Ни рыла, мистер.

— Ну, и не суйте нос не в свое дело. Молчите. А если вы кому-нибудь скажете хотя бы одно слово, то… Вы видите, уважаемый?

Кингстон-Литтль вскакивает и сует под нос Сэму блестящее дуло револьвера.

— Видите? Наши ребята живо сфабрикуют из вас покойника.

— Побей меня бог, мистер Литтль. Никому! Ничего! Кингстон-Литтль садится на свое место и прячет револьвер в карман.

— Почему вы еще не экипировались, Сэм?

— Я еще не успел экип… Тьфу!

— Вон там сверток. Переоденьтесь. Вся одежда на вас в клочьях.

— Это от хлопушки?

— Ну да, от хлопушки.

В свертке новенький синий костюм. И кепка тоже. И даже глаженая рубашка. Сэм живо переодевается и становится таким Сэмом, каким он был в лучшие времена.

— Вам вредно общество. Некоторое время, с месяц, вы должны жить один и забыть о хлопушке. Вот вам еще сто долларов. В версте отсюда — станция пригородной железной дороги. Купите билет, вернитесь в город, найдите сегодня же комнату, и завтра в десять часов утра приходите ко мне. Все.

Кингстон-Литтль кивает головой. Сэм выходит. Молодцов за дверью уже нет. Вдали, на пустыре, стоит автомобиль с шофером.

Сэм нащупывает в кармане нового костюма новенькие бумажки, идет по пыльной дороге к станции. Тревога улеглась в душе Сэма. Раз это была хлопушка, то до остального ему нет никакого дела, тем более что он, черт возьми, выходит-таки в люди.

Но вдруг он вспоминает: взмет пламени, что-то летит вверх и во все стороны, штукатурка сыплется с потолка на плечи, на голову, толчок воздуха опрокидывает его.

Разве от хлопушки это бывает? Что-то начинает вгрызаться в сердце Сэма, точно мышь, настойчиво и упорно.

На станции, когда Сэм стоит в очереди у окошка кассы, молодой человек в котелке говорит, обращаясь к фермеру с козлиной бородой:

— На Бродвей-стрите красные бросили бомбу.

— Нет, это была хлопушка, — вмешивается Сэм.

— Хороша хлопушка! Двое убитых и несколько раненых. Вы, парень, может быть, из ихней шайки?

— Линчевать их надо, вот что! — ворчит фермер, косясь на Сэма.

Сэм окончательно скисает, а мышка все яростнее вгрызается в его сердце.

Джек Райт — в тюрьме, но на свободе Эдвар Хорн из Сан-Франциско. Эдвар Хорн против Кингстон-Литтля.

Эдвар Хорн — против королей угля, нефти, стали, хлеба, против парламента, против сената, против самого господина президента. Он тут, он там, он везде — в Нью-Йорке, в Вашингтоне, в Чикаго, в Сан-Франциско. Во всей Америке гремит его голос, подобный грохоту железа. Может быть, их несколько, этих Эдваров Хорнов? Может быть… Газеты кричат:

— Президент Северо-Американских Соединенных Штатов принял послов Англии и Японии и заявил им, что народ Северо-Американских Соединенных Штатов не желает войны, но что народ не потерпит…

— Англия мобилизует флот и армию.

— Мы хотим мира, но мы готовы к отпору, и если…

— Не для войны, а для мира мы должны мобилизовать миллионную армию. Америка для американцев.

Ундерлип разговаривает по фоторадиофону с директором Эдвардом Блюмом:

— Война, мистер, начинается с биржи. Бросайте все английские бумаги на биржу… Пачками! Тюками!

— Но ценности падут, мистер. Курс английских бумаг полетит вниз, мистер.

— Война, мистер Блюм, есть война и больше ни гвоздя.

— Но мы потеряем сотни тысяч долларов на падении курса.

— Мы потерпим, мистер. На войне теряют в одном, чтобы выиграть в другом… Словом, мне нужно падение английских бумаг.

— Будет сделано, мистер.

Стерлинги скользят вниз. Доллары летят вверх. Ундерлип, Лориссон, Бранд потирают боковые карманы. Америка для американцев. Большие дивиденды. Золото! Золото!

Сенаторы и депутаты голосовали в палатах за войну и, исполнив свой гражданский долг, принялись за свои маленькие частные дела. Они спускают английские бумаги. Они покупают акции «Гудбай», и акции Лориссона, и акции Дэвис, и акции Бранда. Потому что война — это много хлеба, металла, угля, нефти…

Кингстон-Литтль и Редиард Гордон пустили в ход идею. Без идеи никто не наденет хаки, никто не возьмет оружия, никто не будет подставлять себя под пули и снаряды.

— Война — варварство, мистеры. Цивилизованная Америка не хочет войны. Господин президент и господа сенаторы — величайшие пацифисты в мире. Они горят желанием раз навсегда покончить с войною. Надевайте хаки, берите винтовки, готовьте снаряды, помогайте убивать войну, мистеры. Кто не хочет убивать, тот должен воевать.