Грезы принцессы пустыни

– Не найдут. Поверь мне, – решительно ответил он. – Я знаю, что делаю.

Он добьется своего, несмотря на риск. Опасный человек! И совершенно безрассудный! Вдруг ей стало безразлично, почему она оказалась здесь с ним. Важно было только то, что они рядом.

– Отлично, вверяю себя в твои руки, что бы ты ни имел в виду, – сказала Тахира.

Его глаза вспыхнули от ее ненамеренно двусмысленных слов. От взгляда, который он метнул на нее, у нее подогнулись колени. Она задумалась, в самом ли деле оговорилась…

Кристофер вздрогнул и усмехнулся:

– Я имею в виду вполне земные вещи – для начала. Надо поесть. Ты умеешь разводить огонь? Нет, конечно, не умеешь. Одного взгляда на твои руки достаточно, чтобы понять, что ты не из простой семьи.

Тахира застыла.

– Моя семья… имеет определенный статус, – осторожно проговорила она.

– Тогда позволь, я тебе покажу. – Он нагнулся, жестом показывая, чтобы она последовала его примеру, и протянул ей длинную лучину. – Вот, ее можно зажечь от фонаря. Подожги сначала солому и тростник, и потом займется, так сказать… э-э… топливо.

– Топливо? – Она посмотрела на костер, наморщив нос. – Что там такое?

– Вот почему бедуины говорят, что они скорее лишатся жены, чем верблюда, – ответил Кристофер. – Знаешь, корабли пустыни – не просто средство передвижения из одного места в другое. Они щедро одаривают хозяина и другими полезными вещами. Ну вот, пламя хорошее, уже можно готовить еду. Ты проголодалась?

Когда она кивнула, он улыбнулся и достал из-за спины тростниковую корзину.

– Заяц, – сказал он, ловко насаживая мясо на вертел и натирая тушку пряными травами, а затем вешая над огнем. – В этой части пустыни их на удивление много.

Она знала, что мужчины любят охотиться в пустыне с соколами и собаками, но у Кристофера не было ни того, ни другого. Может, у него есть ружье? Она решила, что не хочет знать. От аромата жареного мяса ее рот наполнился слюной. Он положил на сковороду несколько лепешек из муки, воды и соли. Через несколько секунд они набухли и увеличились в размерах. Ничего вкуснее этой простой трапезы она в жизни не пробовала. Тахира стала наслаждаться огнем, едой и запретным обществом очень красивого мужчины.

– Очень вкусно, – сказала Тахира какое-то время спустя, когда они пили освежающий мятный чай. – Большое спасибо, что так постарался.

– Я вовсе не старался, – ответил Кристофер и даже не совсем покривил душой, поскольку в Аравии он привык добывать пропитание охотой. – Здесь нет недостатка в дичи, если знаешь, где искать. – Он обвел рукой окружавшую их пустыню.

– Я знаю. Саид, мой любимец, барханный кот, приносит мне много убитых зверюшек, хотя, конечно, зайца ему не поймать.

– Саид – значит «охотник»? Ты подобрала своему любимцу подходящее имя. Но мне казалось, что барханные кошки – дикие звери и едва ли могут стать домашними.

– Да, они дикие, но я нашла Саида брошенным и полумертвым, когда он был еще новорожденным котенком. Я выкормила его и вылечила, и он снисходит до меня. – Тахира улыбнулась. – До меня одной. Мои сестры на горьком опыте научились обходить его стороной. Он любит нападать из засады на чьи-нибудь голые ноги. Когти у него острее ятаганов, и позволь тебе заметить, он часто рвет мне одежду.

– Как ты не боишься выпускать его по ночам? Удивляюсь, что он возвращается утром.

Тахира поморщилась:

– Да, и приносит окровавленную добычу… как я уже говорила.

– Считай себя польщенной.

– Ах нет, по-моему, он просто предпочитает не кусать руку, которая его кормит, – потупилась Тахира. – И еще он любит спать на мягкой подушке после ночной охоты.

«И наверняка любит свою красивую хозяйку», – подумал Кристофер. После того как они покончили со стряпней, он подбросил в костер топлива. Язычки пламени плясали, отбрасывая тени и свет на лицо Тахиры. Она чему-то улыбалась про себя. Сбросив сапоги, она села по-турецки. Ноги у нее были с высоким подъемом, ногти на ногах покрашены хной. Он прежде ни разу не видел крашеных ногтей на ногах. И никогда раньше пальцы ног так его не возбуждали.

– Твое «прикосновение Мидаса», – произнесла Тахира, прерывая его мысли о ее ногах. – Ты поэтому занялся разведкой полезных ископаемых?

– Нет, вначале я заинтересовался древними городищами. Я вырос неподалеку от Бата, города, который римляне называли «Акве Сулис» из-за того, что местные древние купальни наполнялись из горячих источников. Хотя от изначальных купален не осталось и следа, когда я еще был мальчиком, мы исследовали реку Эйвон, ища древние канализационные трубы, и я нашел там римскую монету.

– Твоя первая находка! Как чудесно. А моей находкой стал глиняный черепок – скорее всего, от горшка, в котором готовили еду. Ты был тогда маленьким? Ты понял, что это такое? Как по-твоему, кому принадлежала найденная тобой монета? Она до сих пор у тебя? – Глаза Тахиры зажглись живым любопытством.

Кристофер улыбнулся, достал монету из мешочка, где носил ее вместе с амулетом. Его улыбка стала шире, когда она почтительно взяла монету в руку.