Грёзы о Закате(СИ)

В первую же нашу встречу, осушив фужер горячительного напитка, тот сынок пытался разъяснить мне принципы абсолютной свободы. Толковал он мне сии идеи на светской тусовке столичного бомонда, где я оказался благодаря Анастасии. Предварительно обряженный ею в странную, но пошитую по самому последнему подиумному тренду хламиду, я внешне вполне соответствовал блистающему окружению сэров и сэруний в вычурных нарядах. Среди рож в макияже славянские физиономии были редкостью. «Москва» — этак иногда восклицал я с горечью, обозревая сборище лиц, что с верной репрезентативностью, как по количеству, так и по качеству, выявляло характерную особенность Москвы как город неруси. Беседа с одним из сэров, тем самым сынком олигарха, показалась мне забавной. Что может быть общего у богатого воришки и нищего студента? Объяснение нашёл в его глазах, помутневших от зависти, когда к нам подошла Анастасия и, взъерошив мою причёску, увела меня прочь от дармовой выпивки и дерьмового наследника изрядного состояния.

Настя называла меня нейтральным и, как мне казалось, совершенно невыразительным именем «Саша», а я иногда называл её «старушкой» в память о школьной дружбе, волейбольных и даже футбольных дворовых баталиях в нашем родном Полоцке. Она всегда и во всём стремилась проявлять независимость. В границах, определяемых с некоторого момента зависимостью от меня. Зарабатывала Настя, по её словам, «торговлей фасом», как на учёбу в универе, который дал ей квалификацию журналиста и профессионального фотографа, так и на жизнь. Упаси, боже, всех от амфиболии, этой заразы, что прячется до поры до времени в наших душах и мыслях и с хихиканьем вылезает наружу, чтобы опорочить подруг или друзей. По-русски эта зараза зовётся двусмысленностью. Во избежание грязных толкований, скажу, что под «фасом» Настенька подразумевала исключительно своё лицо. А её личико можно сравнить с ликом совершеннейшей Афродиты. Причём доходы Афродиты-Анастасии от её работы как в ипостаси модели, так и в ипостаси независимого художника-фотографа были настолько значительны, что ради предложенной авантюры — отдыха на Сейшельских островах — она, без особых проблем для себя, отказалась от выгодного контракта с каким-то модельным агентством.

По легенде, придуманной Андреем, лондонским жителем и подданным Ея Величества Елизаветы II, деньги для отдыха на Сейшелах выиграл я. В казино. И решил порадовать своих подруг и его, закадычного друга. Он был человеком не только «свободным», но и оторванным от московской жизни, а реалии моего бытия его мало интересовали, за исключением одного факта: Вика на одной из подобных тусовок представила меня, уже знакомого с Andrew, как своего «близкого друга» и друга Анастасии. Этот факт, в конце концов, побудил его залегендировать своё желание более тесного общения с Настей. Упустил он, впрочем, возможность поговорить со мной на существенную тему о том, что «деньги решают всё», видимо, полагая, что в нашей договорённости этот неоговорённый пунктик понимается как нечто само собой разумеющееся.

«Будем считать, что ты вернул свой долг. Исполнится твоя мечта: поплаваешь в Южных морях под парусами» — так сказала Анастасия, когда я принёс ей авиабилеты до Сейшел. Взглянув на модель фрегата «Паллада», собранную мною в далёком-предалёком детстве и переданную Насте на хранение вместе с другими дорогими для меня вещами и альбомами, я подумал, что модель фрегата смотрится совершенно чужеродно и не сочетается с её мебелью в стиле «хай-тек», и ответил: «Под парусом не плавают, а ходят».

Настя вновь и вновь появлялась на каждой важной для меня развилке жизненных путей:

когда я вернулся из армии в опустевший после смерти родителей дом, она убедила меня переехать в Москву, вручив мне пачку долларовых купюр, и я поступил в Институт стали и сплавов;

когда в опустевшей после разъезда студентов комнате общежития она застала меня с красавицей Викой, слывшей среди бездельников и тусовщиц «мудрой как сама Афина», и услышала высказанное Викторией желание выйти за меня замуж, Настя вынесла вердикт, заявив, что Вика как москвичка в третьем поколении не поедет вслед за мужем в пыльный Магнитогорск или холодный Норильск.