Грезы Маруфа-башмачника

— Я… — Мальчишка запнулся. Признать, что отправился гулять в незнакомых горах, было глупо. — Я… просто отошел по нужде, хозяин.

— И прихватил с собой факел с кресалом, чтобы легче было привлечь змей и скорпионов… И измазал пряностями руки, чтобы волки, которых, должно быть, тоже немало в здешних местах, сожрали тебя с бóльшим удовольствием!

Мальчишка молчал.

— Так, значит, ты отошел по нужде. А факел просто перепутал с посохом, которым куда удобнее отбиваться от нападения… Что молчишь, умный отрок? Отчего не пытаешься переубедить толстого старика, которого лишь легковерные дураки могут призвать в предводители каравана?

И тут мальчишка разрыдался. Слезы ручьем текли по его лицу, он шмыгал носом и пытался что-то сказать, но, кроме клацанья зубов, Максуд не слышал ничего.

— Да будет тебе! Угомонись! Прекрати, я сказал!

Но мальчишка все не мог упокоиться. Тогда Максуд решил, что он более ничего не скажет этого юному глупцу, но постарается не спускать с него глаз до того самого мига, пока поручение чинийских купцов не будет исполнено в точности и без потерь.

Светало. Пофыркивая, отряхивались от короткого сна верблюды, ежились в утренней свежести люди, зевая и плотнее запахивая толстые полосатые халаты. Гасли костры, заливаемые остатками чая. Караван готовился выступать.

Мальчишка, по-прежнему привязанный кушаком к седлу первого верблюда, неловко взобрался наверх. В глазах его горел такой гнев, что Максуду стало не по себе.

— Аллах всесильный, — пробормотал предводитель каравана, — а я прикидывал, вспоминал своих старых врагов… А думать-то надо было о врагах новых… Что ж, посмотрим, кто появится на закате и куда приведет этого неизвестного моя хитрость.

Никуда не торопились верблюды, отмеряя своими узловатыми ногами фарсах за фарсахом. Дремал в седле привязанный мальчишка, так и не сказавший Максуду ни слова. Молчали и остальные погонщики, быть может, и удивляясь необычному пути, каким следовал караван, но никак не показывая этого своего удивления.

Тропа через горы оказалась весьма короткой и вскоре вывела путников к шумному селению. Нет, то был не обычный караван сарай, то был почти город. Многоголосый и многоязыкий говор на его улицах напоминал сам Багдад, столицу всех правоверных. Зазывалы у распахнутых настежь ворот целой улицы караван-сараев пытались перекричать друг друга, расписывая прелести отдыха именно здесь, у гостеприимного хозяина Мустафы, а потом Энвера, а потом и вовсе Фердинанда. Но караван все шел и шел.

На горизонте вновь встали горы. И лишь тогда караван свернул с тропы, втягиваясь в ворота, раскрытые вовсе не во всю ширь, а лишь так, чтобы изможденный верблюд смог войти и не задеть клочковатыми боками толстых створок.

Погонщики при виде ночлега, куда более уютного, чем кошма среди камней, разговорились и стали споро снимать груз с усталых животных. И лишь когда зашипело в казанах масло для зирвака, когда последний из верблюдов был накормлен, отвязал Максуд мальчишку от седла.

— Ну что ж, маленький лазутчик, а теперь говори, что ты должен был делать после того, как вновь будет разбит лагерь.

— Я должен был найти в округе знак… А под знаком должен был найтись и человек, которому я должен был просто рассказать, куда и зачем ты направляешь караван…

Глаза мальчика горели настоящей ненавистью, но Максуд видел, что тот говорит чистую правду.

— Совсем просто… Выходит, и вчера ты тоже нашел знак, а под знаком и человека, которому рассказал о моих планах…

— И ничего такого я ему не рассказал! Да я знать не знаю о твоих планах! Я просто сказал, что караван нагружен пряностями, что я измазал ладони в одном из мешков…

— Какой правдивый лазутчик, — удивился Максуд. — Ты не сказал ни слова лжи, не сказав ему ни слова правды!

— Но я и впрямь ничего не знаю, — пробурчал мальчишка, косясь на блюдо со сластями.

От предводителя каравана, конечно, не укрылся этот взгляд. Но до отрадного мига обжорства было еще неблизко.

— Ну что ж, мальчик, скажи мне, ты видел по дороге знак?

Мальчишка кивнул.

— И можешь показать его.

— Могу… А ты дашь мне поесть?

— Конечно… Но чуть позже. И лишь после того, как ты мне покажешь знак и опишешь человека, которому ты должен все рассказать.

Мальчишка, кивнув, принялся рисовать в пыли большим пальцем ноги знак, более всего похожий на кривую улыбку: сначала появились две точки — глаза, потом вертикальная черточка — нос, потом полукруг — изгиб губ. Завершил рисунок неоконченный круг.

— Забавно, — проговорил Максуд. — Такой знак можно найти где угодно и пройти мимо, приняв за обычные каракули ребенка. Вот только здесь, в Эски-Сарае, детям взяться неоткуда. Разве что ты, дурачок, появился…

— Я не дурачок… Я… Я есть хочу.

— Так как же должен выглядеть тот, кто ждет тебя под этим знаком? И как его зовут?

Мальчишка вновь шмыгнул носом. Похоже, опасность миновала. А вот что собирается делать этот старик, предводитель? Но выхода не было — и мальчик заговорил.