Грешные мечты

Маркус стал пить медленными глотками, наблюдая за молодой леди. Ее влажные волосы, рассыпавшиеся по плечам и кудряшками окаймлявшие лицо, отливали бронзой при свете весело потрескивавшего в камине огня.

Взгляд лорда Данверса скользнул ниже, к босым ногам Арабеллы, выглядывавшим из-под одеяла, в которое она закуталась. Маркусу стало интересно, есть ли на ней еще что-нибудь кроме лоскутного одеяла, и его чресла мгновенно налились от возбуждения, несмотря на то что тело по-прежнему казалось окоченевшим от ледяного дождя.

Подавив похотливые мысли, граф протянул кружку Арабелле.

– Выпейте. Похоже, вы замерзли не меньше, чем я.

Арабелла взяла вино и стала пить мелкими глотками, поглядывая на него.

– Маркус, я бы с удовольствием попросила вас о помощи, будь вы дома.

Граф понял, что после такого извинения просто жестоко продолжать отчитывать ее. В конце концов, она пыталась защитить безрассудную ученицу и спасти репутацию академии. Все, над чем Арабелла и ее сестры так тяжело трудились в течение последних трех лет, подверглось серьезной опасности.

И, если уж быть честным, Маркус не мог отрицать, что гордится Арабеллой. Он тревожился за ее безопасность и разозлился, как черт, когда узнал, что она бездумно бросилась спасать непутевую ученицу. Однако граф не мог не восхищаться отвагой Арабеллы. Она пошла на риск, чтобы защитить находившуюся под ее опекой юную девушку!

Но сейчас не стоит ей в этом признаваться, решил Маркус. Арабелла и так слишком независима.

Она по-прежнему внимательно разглядывала лицо графа, словно пытаясь оценить силу его гнева, и наконец с мольбой произнесла:

– Я не хочу ссориться, Маркус. А вы?

– Я тоже, – мрачно ответил лорд Данверс. Он все еще не мог успокоиться после многочасовой гонки.

– Может быть, нам стоит заключить еще одно перемирие? – бросив взгляд на узкую кровать, Арабелла сглотнула. – Как вы сказали, мы оба продрогли до костей. Мы могли бы согреть друг друга.

Это было явным приглашением заняться с ней любовью. Перспектива заинтересовала Маркуса, и его дрянное настроение немного улучшилось. Арабелла еще никогда не делала первого шага.

– Ладно, перемирие, – уже спокойнее ответил он. Допив остатки вина, лорд Данверс отставил кружку и стал раздеваться, начав с сюртука, жилета и ботинок. Затем, отбросив в сторону галстук, граф снял рубашку, брюки и кальсоны и повесил одежду сушиться.

Совершенно нагой, Маркус потушил стоявшую на столе свечу. Теперь только зарево пылающего камина мягко освещало спальню.

Когда лорд Данверс направился к Арабелле, она позволила лоскутному одеялу упасть с ее плеч. Он остановился как вкопанный и затаил дыхание. Свет от камина легко проходил сквозь тонкую ткань нательной сорочки, выдавая красоту Арабеллы, и играл в ее волосах, превращая струившиеся по плечам пряди в сияющую пламенную гриву.

Когда граф наконец приблизился к Арабелле, она тихонько рассмеялась.

– Что вас так забавляет? – спросил он.

– Все это. Наша игра в мужа и жену. – Арабелла протянула руку и коснулась пальцами его губ. – Разве не этого вы хотели с самого начала, Маркус, назвав меня своей женой?

Он хотел именно этого. Маркус смотрел на Арабеллу, и его гнев и досада таяли, а на смену им приходило желание и безудержная нежность. Он по-прежнему был немного потрясен сознанием того, что любит Арабеллу. Но теперь граф знал, что это не мимолетный каприз и не бездумная одержимость.

Его чувства были глубже, серьезнее. Арабелла была женщиной, с которой он хотел прожить всю жизнь. Он ощутил жгучую потребность оказаться глубоко внутри нее. В нем вспыхнула жажда, требовавшая утоления…

Арабелла не могла оторвать от него взгляд. Маркус шагнул еще ближе. Он намеревался выжечь на ней свое клеймо, заставить ее примириться с тем, что она принадлежит ему, зажечь в ней такую же первобытную жажду, какая терзала его самого.

С этой молчаливой клятвой граф потянулся к Арабелле, сбросил с нее одеяло и заключил ее в объятия. Долгое мгновение он прижимал к себе возлюбленную, позволяя смешаться холоду тел и жару взглядов.

Он мог покорить ее тело, в этом граф не сомневался; но теперь он хотел завоевать ее сердце.

Его собственное сердце гулко забилось в груди, и Маркус склонился, чтобы нежно поцеловать Арабеллу, – сладкое соитие даже не губ, а дыханий, не передававшее и тысячной доли дикой страсти, опустошающим вихрем терзавшей его тело. Однако когда их губы наконец встретились, графом завладело совершенно новое чувство.

Он никогда еще не занимался любовью с женщиной, которую любил. Ощущение было невероятным.

Не отрываясь от сладких губ, Маркус потащил Арабеллу к кровати и повалился на простыни, увлекая ее за собой.

Арабелла охотно упала в объятия любовника, чувствуя себя настолько уютно, будто ее тело было создано для него. Изнывая от плотской жажды, она отвечала на поцелуи Маркуса, ни в чем не оставаясь перед ним в долгу, судорожно хваталась за его волосы, очертя голову бросаясь в водоворот его ласк в поисках обещанного экстаза.