Грешница

– Она научит тебя связываться с Изнанкой и призывать от туда различные сущности. Я ее уже пролистала и могу сказать точно – вещица занимательная. Видать, твой учитель и впрямь переживает за сохранность твоей шкуры.

– Что такое Изнанка? Нам в Горцении ничего про нее не рассказывали.

– Чему вас только учили?! Это особый нематериальный пласт мироздания, населенный полуразумными сущностями, так называемыми духами. Она едина для всех миров. Еще говорят, что через нее проходят души умерших.

– А о чем вы с мастером занимались?

Сантера с размаху плюхнулась на диван, пару раз спружинив. Легкомысленно развела руками:

– Ерундой всякой. Он просил меня позаботиться о тебе, говорил о том, как важно держаться вместе, расписывал прелести работы в «Золотом листе», словно боялся, что я передумаю. Пообещал позаниматься со мной, когда мы вернемся с победой. Похоже, он думает, что я помогу тебе выиграть.

– Это не так! Для мастера важно, чтобы люди с Даром могли найти себе место в этом мире. Магам из простых семей сейчас нелегко найти работу. А знати магического мира и дела нет до простолюдинов. У них свои заботы.

– Везде так, – скучающе отозвалась Сантера.

– Возможно. Узнав, что у меня есть Дар, мастер Фикус приложил все усилия, чтобы я мог учиться в Горцении, – пояснил Геберт. – То же самое и с тобой. Он сделает все, чтобы ты смогла развить свой талант.

– Ясно. Еще одна добрая душа… Многовато вас развелось на квадратный-то метр, – заметила Сантера и добавила громче: – В общем, читай, просвещайся. На испытаниях может пригодиться. А я пока вздремну.

Засыпала Сантера мгновенно, без всякого перехода. Вот она вытянулась на диване, закрыла глаза, а через секунду провалилась в глубокий, но чуткий сон. Спать девушка не любила. Простая человеческая необходимость, от которой она с радостью отказалась бы. А причина ее нелюбви была проста. Сны…

Красные сны. Полные боли и отчаяния. Сны, окрашенные кровью врагов и простых людей, насыщенные воплями агоний, выстрелами и звоном оружия, ревом нечеловеческих существ, запахом металла, людского и конского пота, трупов, разлагающихся на полуденном солнце.

Вечное чистилище битв. Ее мир.

От этих воспоминаний не уйти. Каждую ночь, каждый миг, стоило только прикрыть глаза, они наполняли ее сознание, как грязная вода пустой сосуд. Красочные и изнуряющие, на протяжении многих лет они становились лишь ярче. Сантера давно поняла, что не сумеет от этого сбежать, и просто заставила себя принять их. Как и многое другое, сны стали обыденностью, неприятной, но безвредной частью ее существа.

И тьма снова радостно накрыла густой липкой волной, которая забивала ноздри и закрывала рот влажными лапами. С губ сорвался беззвучный крик, заставляющий содрогнутся реальность сна. Она медленно утопала в собственных воспоминаниях. Чувства делились с удивительной четкостью на человеческие и чувства зверя.

Зверь. Неотделимая ее часть. Единственный подарок отца, которого она никогда не знала. Худшая ее сторона. Бесстрашный и вечно голодный, не позволяющий стать целой.

Зверь… Всего лишь кровь, текущая по венам. Кровь дьявольских отродий, отравляющая ее тело и одновременно дарующая жизнь. Животный инстинкт, просыпавшийся в минуты слабости. Призыв к действиям положенным таким, как она. Убивай, рви, терзай… Все будет очень просто, только подчинись своим желаниям.

Своим настоящим желаниям…

Порви мальчишку, пока он ничего не заподозрил… Теплый и живой человечек так близко, так близко… Погрузи руки в его еще слабо бьющееся тело, раздвинь клетку ребер и вытащи сердце – маленький окровавленный комочек плоти. Столь вкусный и нежный… Найди старика, он стар и немощен. Его будет легко сломать. Один рывок, и головы нет, а из обрубка фонтаном к потолку польется густая кровь, орошая лицо и одежду. Можно танцевать под этим чудесным дождем. Затем последуют остальные: охотники и маги, враги и друзья. Любой, кто встанет на пути… Любой…

Сантера скрипнула во сне зубами так, что Геберт, до этого внимательно читавший книгу, испуганно вскочил со стула и огляделся. Зов крови, терзающий ведьму во сне, был сладостно искусителен. Он делал ее сильнее, спасал из многих щекотливых ситуаций… Но подчиняться ему?.. Какая глупость! Она никому не позволит себе указывать!

Еще один безмолвный крик – крик ярости, презрения и силы. Желания зверя словно смывает мощная волна. Он отступил, как отступал почти всегда – медленно и неохотно уходил в тень, съеживался, затаивался до более удачного момента. Гротескные декорации сна сменялись другими. Плавились, обретали объем, четкость, звук, запах. Перед глазами возникла совершенно иная картина. Часть ее прошлого.