Грешница

На призывы о помощи Сантера внимания не обращала, она их вообще не слышала. Сейчас все ее внимание занимали лишь драгоценные книги и знания, таящиеся в них. С одержимостью настоящего книголюба, сантиметр за сантиметром, она покоряла комнату мастера Фикуса, пробираясь в заветные глубины и выбирая интересующие ее фолианты, не боясь быть погребенной в скоплении всевозможных магических сувениров.

– Нет, ну что за варварство! Разве можно было заворачивать в свиток с рунной магией сырую рыбу? А Книга Мертвых в чем? Ой, липко! И пахнет странно… – доносилось иногда до мальчика.

– Сан, может, отвлечешься? – в который раз взмолился Геб. Надежда на скорое спасение таяла со скоростью мороженого, оставленного на подоконнике знойным летним днем.

Ведьма выглянула из туннеля, прорытого между книгами и прочей собственностью мастера Фикуса.

– Как ты меня назвал?

– Сан. А что?

– Ничего, – задумчиво сказала ведьма. – Просто ты второй человек на моей памяти, который так меня называет.

– А первый кто? – взыграло любопытство в юном маге.

Но Сантера удовлетворять его любопытство не стала. Буркнула, вновь зарываясь в книги:

– Есть один наглец.

Мальчик слабо подрыгал ногами еще пару минут, потом, устав, притянул учебник по нумерологии, накрылся им и от нечего делать заснул. Из-за этого он не услышал, как спустя полчаса Сантера, кряхтя, вылезла из своего туннеля, отряхнулась, проскакала через всю комнату, стараясь не наступать на лежащие на полу в беспорядке вещи, и крикнула напоследок через плечо:

– Ты продолжай убираться, а я в магазин схожу. Совсем забыла, что обещала Фикусу купить продукты. Тебе что-нибудь нужно?

Посчитав молчание за отсутствие каких-либо пожеланий, она выскользнула из квартиры, не забыв плотно захлопнуть за собой дверь. Сбежала по лестнице, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, а то и вовсе через пролет, и вышла в оживленный свежий город.

Глаза заслезились от яркого солнечного света. Сантере даже пришлось прижать ладонь к лицу козырьком, чтобы видеть, куда идти. Окружающий мир был переполнен звуками и запахами. Все мелькало перед глазами, везде была суета и беспорядок.

Большие скопления людей всегда давили на ведьму. Раньше это было бы невыносимо, но карманница отличалась изумительным упрямством и слабостей у себя не терпела. Она как могла старалась избавиться от малейших страхов и конфликтов в своей душе. И боязнь толпы не была исключением.

Быть может, основная часть вины за все эти страхи возлагалась на наставницу Сантеры. Та, желая раскрыть потенциал ее не совсем обычного тела, постаралась на славу. Применялись самые разнообразные, поражающие воображение методы: и погребение заживо, и долгие голодовки, когда из пищи был только воздух и собственная быстро регенерирующая плоть, и простые учебные будни с книгой перед носом, и изнуряющие кровавые тренировки. Зверь, живущий внутри, пировал.

Да, он был доволен, почти счастлив… Свободен в своих действиях. Разум крошился, время замирало, один день незаметно сменялся другим, а крови было так много. Весь мир перед Сантерой окрашивался в темно-красный цвет. До сих пор она не могла забыть вкус прогнившего мяса на языке. Тогда хотелось вытошнить все, избавить организм от чужеродной массы… Но нельзя. Слишком большая роскошь для тех времен, когда удачей считалось съесть хоть что-нибудь.

Потом, незаметно даже для нее самой, чувства брезгливости, усталости, страха перед смертью – своей и чужой – навсегда исчезли из сознания девочки. Любые тренировки проходили с легкостью, даже не задерживаясь в памяти. Разум был сломлен, растерт в порошок и воссоздан заново – такой уродливый, извращенный и такой прекрасный.

В глазах наставницы Сантера стала идеальным оружием. Таким, о котором эта больная женщина всегда мечтала – девушка, впитывающая знания и умения, как губка, легко адаптирующаяся в самых кошмарных условиях, стремящаяся к разрушениям, лишенная любых рамок и проявлений человечности. Она должна встряхнуть все миры, принести в них хаос и прославить ее имя…

Глупая-глупая наставница! Она еще не знала, что за планы зрели у новоиспеченного оружия в головке. Грандиозные планы – на ее жизнь, на ее знания, на ее силу. А когда узнала, стало уже поздно…

И Сантера обрела свободу. Долгожданную, пугающую.

Об окружающем мире и его негласных законах она не знала ровным счетом ничего. Нормального контакта с окружающими не выходило. Частенько Сантере приходилось следить за детьми ее возраста, чтобы понять, что общество ожидает от нее и ее поступков, как нужно говорить со взрослыми, чтобы выглядеть в их глазах нормальной. Но, несмотря на все старания, получалось плохо. На нее смотрели как на чужеродный организм, как на раковую опухоль.

Чужая… грязная… сумасшедшая.

Плевки в спину и страх на лицах толпы. И лишь немногие лебезили, пытаясь с ней поладить, обещали деньги, власть, успех, пряча отвращение за маской доброй лжи. Таких людей Сантера презирала больше остальных.