Грешница

Пришлось ловить частника. Через пятнадцать минут, как и велела Марго, я входила в стеклянные двери банка «Гелиос». Надеюсь, Мила прочно угнездилась в собственном кабинете и не попадется во второй раз на глаза. Две встречи с Милой за один день – это слишком для моего самолюбия. К тому же мама наверняка уже смазала бензопилу и готова заняться дочуркой.

Массивное кресло, обтянутое вишневой кожей, пустовало. Марго стояла у окна. Шикарный кабинет, шикарная женщина. Я, как обычно, восхитилась ее красотой, стройностью и эффектным нарядом. Никогда в жизни не довелось увидеть маман в халате и с колтуном на голове.

Сегодня она надела серый костюм. Юбка до середины колена позволяла любоваться точеными голенями и изящными щиколотками (да, красивые ноги – это у меня от мамы. Жаль, ее мозги я не унаследовала). Десятисантиметровые шпильки-стилеты стали бы испытанием и для более юных конечностей. Уж я бы точно начала хромать на обе ноги через полчаса эксплуатации подобной обуви. Но Марго перемещалась стремительно и порывисто, как пиратская каравелла. Она уставилась на дочь ледяным зеленым взором. После трех минут напряженного молчания я ощутила себя клиентом НКВД.

– Мне звонил Сережа. Ты вляпалась в какую-то историю?

Бли-и-и-ин!

Не ожидала от брата! Зачем он меня выдал!

И насколько глубоко Марго проникла в мою тайну?

– Мама, никуда я не вляпалась.

– Серж сказал, тебе посылают какие-то странные письма.

– Да это так… Он не понял по телефону… Ерунда! Чья-то глупая шутка! Правда, мам.

– Правда? Ты ничего от меня не скрываешь?

– Нет же!

– А что ты делала на улице Шостаковича?

– Показывала клиентам квартиру.

– Каким клиентам? Какую квартиру? – моментально нахмурилась Марго.

– Ирише не удается продать объект. Ты ведь знаешь, она работает в агентстве недвижимости. Вот, решила ей помочь. Одну квартиру уже продала! И ты не поверишь, в два счета! У меня определенно талант!

Я победоносно улыбнулась. Теперь Марго осознает, что ее тотальная разочарованность в деловых качествах дочери была, мягко говоря, необоснованна. Ее дочурка ловка и изворотлива. Российский аналог Дональда Трампа.

Но мама почему-то не спешила восхититься моими успехами. Она пристально меня рассматривала, оглядывала элегантно взлохмаченные волосы (я проехала полгорода!), мятый плащ, сапоги, забрызганные грязью. Она буравила взглядом, как раскаленным сверлом. Я уже ощущала в себе полторы тысячи дырочек, не санкционированных природой.

Кто тянул меня за язык?

– Что ж, подругам надо помогать, – холодно усмехнулась Марго.

В скобках: а чем еще заняться идиоткам, подобным моей дочери?

Мама еще раз смерила меня взглядом:

– Послушай, Юля, как ты выглядишь, а? В твоем возрасте следовало бы одеваться более… более женственно. Тебе ведь двадцать девять!

Двадцать девять! Зачем же говорить об этом вслух?! Но я совсем не чувствую возраста. Годы проносятся мимо, с грохотом и лязганьем, словно железнодорожный состав, увлекаемый мощным локомотивом. А я, все еще семнадцатилетняя, стою на насыпи, вдыхаю гарь, смотрю на мелькающие вагоны и ничего не могу сделать. Хочется протянуть руку, схватить, притормозить… Но нет, это невозможно – тяжелая махина потащит за собой, сметет, раздавит. Остается лишь обессиленно следить за неумолимым бегом поезда-времени, почти не принимая участия в этом убийственном марафоне…

А кто сегодня утром рассуждал о прелести сорокалетия?

– А Ирина, для которой ты так много делаешь, ничего тебе не говорит?

– О чем? – тупо спросила я.

– О том, как ты выглядишь.

– Разве я плохо выгляжу? Вроде бы весьма прилично.

Мама смотрела на меня горестно. И в кого ты такая уродилась? – было написано на ее лице.

Нет, а что? Моя экипировка вполне отвечала духу времени. Джинсы – это вечная ценность. Сапоги, конечно, малость поизносились, но ведь я уже приняла решение копить на Baldinini. Надеюсь, Мила Сенчулина (черт бы ее побрал!) не сметет с прилавков бутика весь ассортимент к тому моменту, когда я стану платежеспособна. Так, ну что еще… Мои волосы… Да, дыбом. Но весь день бегаю по городу резвой лошадкой, вот грива и растрепалась.

– Юля, почему мы с тобой так далеки друг от друга? Мы словно всю жизнь провели на разных берегах, и между нами бурлит горная река.

Да, почему?