Грешница

5. Мясо и фрукты – приношу каждое воскресенье с рынка. А что? Оставить девчонок голодать? И почти каждый день покупаю им булки и молоко – не идти же порожняком, когда забираю ребенка из садика!

6. Два раза ходили в детское кафе. Отлично провели время! Анюта визжала поросенком, когда ее щекотал двухметровый розовый бегемот.

Нет, предварительно я, конечно, оплачиваю свои счета: кредит, коммунальные услуги, телефон… Но то, что остается, – в полном распоряжении друзей. Разве это преступление? Я помогаю подруге растить ребенка! Она одна не справится!

Можно еще раз сходить покурить?

– Твоя так называемая подруга поймала тебя на крючок. Ты любишь ее ребенка, ты, как суррогатная мать, подпитываешь чужого младенца собственными соками.

– Но Анечка – прелесть! И я рядом с ее рождения. Тысячу раз пеленала, вставала ночью, кормила, давала лекарства! Как же ее не любить?

– Вот я и говорю. Ты – бесплатная нянька. А еще – дура…

Гийом самолично принес два десерта. Что-то белое и воздушное стояло дыбом на тарелочке, украшенной росчерком вишневого варенья. Карамельная розочка громоздилась на ореховой клумбе. Ох, неужели придется все это съесть? Да, придется, ведь десерт назван моим именем. Такая честь. Трудно представить отчаяние Гийома, если драгоценная клиентка проигнорирует его профессиональные усилия.

Марго покровительственно кивнула французу. Тот метнул в меня раскаленный взгляд. Я украдкой посмотрела вслед шеф-повару. Мужчина-кузнечик, боксер наилегчайшего веса: узкие бедра, атлетичное телосложение – как у Высоцкого или Трентиньяна. Неяркая внешность, но столько всего подразумевается…

– А Ирина наверняка не тратит на тебя ни копейки.

– Что? – Я не расслышала маминых слов: любовалась крепкой попой Гийома, плотно обтянутой белой тканью.

– Ирина наверняка не тратит на тебя ни копейки.

Я поперхнулась.

– Мам, да ты что! Ей бы счета оплатить, детский садик! Она же мать-одиночка!

– Не знаю, не знаю. Я видела ее на днях. Выглядит чудесно. На ней был роскошный кожаный плащ. Супермодный, сообщу я тебе. И наверное, весьма дорогой.

Супермодный?!

Да этот плащ Ирина носит уже лет семь. Он – как воспоминание о лучших временах.

– Знаешь, почему я никогда не предлагаю тебе денег?

– Потому что я не возьму.

– Нет, ты взяла бы. И я могла бы купить тебе квартиру, машину, открыть счет в банке. Но ведь ты сразу все истратишь на Иру, на Аню, на больную бабушку с первого этажа, отнесешь в церковь, в хоспис, пожертвуешь какому-нибудь фонду.

– Это плохо?

– Это нерационально. А мне, как деловому человеку, и вовсе отвратительно. Каждый должен зарабатывать сам и жить по средствам.

– Я и живу.

Когда жаль денег на единственную дочь, нужно быть особенно изобретательной в отговорках. Пусть Марго скажет «спасибо» Ирине – за то, что она есть. Иначе чем бы мамуля оправдывала собственную скупость?

– Но если ты считаешь меня скупердяйкой…

Опять читает мысли!

– …то знай: я, в отличие от тебя, не стану тратить деньги на чужих детей. Все, что заработала, достанется тебе и Сергею. Только вам, никому больше.

– Мам, давай сменим тему. Скажи, а у тебя в банке все в порядке?

– Конечно, – высокомерно пожала плечами Марго. – Все прекрасно. – Она вздохнула. – Впрочем, я не до конца честна. Совсем не прекрасно. Я чувствую себя рыбаком на льдине, уплывающей в море. От льдины откалываются куски, она становится все меньше и меньше, а вокруг вздымаются ледяные волны.

– Бррр! – передернулась я. Мне внезапно стало холодно. – Но что случилось?

– Конкуренты душат. Члены правления выкидывают коленца. Все не слава богу. Ай, ладно, Юля. Ты ведь все равно ничего не поймешь…

Считать ли наш обед удачным? Несомненно! Давно нам не удавалось поддерживать диалог в течение целого часа. Обычно я сбегала после первых пятнадцати минут. Трудно выдержать, когда тебя пилят – пила вгрызается металлическими зубами в самое сокровенное, лопаются сухожилия, брызжут фонтанчики крови…

Но сегодня обед удался! Правда, бифштекс, обильно смазанный взбитыми сливками, еще долго ворочался в желудке, отравляя существование. Я вполне обошлась бы салатом и сигаретой! Почему так легко нахамить близкому человеку, но трудно отказать незнакомцу? Зачем я давилась десертом в угоду шеф-повару?

Лучше б была добрее с мамусей. У нее серьезные проблемы. Если считаешь себя зрелой личностью, необходимо искать общий язык в первую очередь с родственниками. Нужно приспосабливаться к Марго, а не вставать на дыбы после первого же замечания. Ее уже не изменишь, она забронзовела от успехов, она акула банковского дела. А я маленький неразумный карасик…

В гардеробе ресторана мне передали бонбоньерку с конфетами. Разорвав обертку, я увидела приложенную к коробке записку. «Гийом» – было написано печатными буквами. А внизу – длинный номер сотового телефона.