Грешница

Этот превосходный ответ был дан с такой уверенностью, что мсье де Турв совершенно опешил и растерялся, не зная, рассердиться ему или рассмеяться, но во всяком случае вывел из него, что мсье де Ла Пэжоди дает им понять о своем желании, чтобы о его побеге с ним не говорили и вежливо считали таковой не имевшим места. Тем не менее, маркиз де Турв, будучи весьма болтлив и не умея ничего таить, не мог удержаться от того, чтобы не разгласить повсюду об этой новой шутке мсье де Ла Пэжоди, возвещая вместе с тем о его возвращении, что было неосмотрительно, ибо у мсье де Ла Пэжоди имелись враги, воспользовавшиеся этим ему во вред. Мсье де Ларсфиг был тому свидетелем и сообщил мне об этом в числе многих подробностей этого странного дела, которые я от него узнал и которые во многом почел бы сомнительными, если бы он не ручался мне в их точности. Итак, мсье де Ларсфиг слышал в двадцати местах, будто из слов мсье де Ла Пэжоди явствует с очевидностью, что он был похищен цыганской дьяволицей, с которой, по-видимому, бывал на шабаше, как это принято у цыганок, где и предавался с нею всем творящимся там бесовским мерзостям, но что эта адова дщерь, при помощи каких-то зелий или чар, отняла у него память об их преступных бесчинствах, дабы он не мог их изобличить и в них покаяться и был таким образом неминуемо осужден. Поэтому, быть может, он и вполне искренно утверждает, будто не выходил из своей комнаты в турвовском доме, но, чистосердечен он или нет, с этим Ла Пэжоди все равно опасно знаться и водиться, ибо он носит в себе яд ужасного греха, которым, сам того не зная, может заразить других, и мечен на лбу когтем сатаны. Впрочем, добавлялось к этому, если бы даже мсье де Ла Пэжоди и сохранил воспоминание о своем бесовском приключении, он едва ли бы старался от него очиститься, будучи по своим воззрениям вольнодумцем, безбожником и отъявленным нечестивцем, мало помышляющим о божьем суде. Мсье де Ла Пэжоди давно уже вознамерился быть проклятым и, не забывая о том, чего надлежит желать своему ближнему и ждать от небесного милосердия, разве не позволительно считать его уже отныне таковым?

Естественно, что никто так пламенно не поносил мсье де Ла Пэжоди, как мадам де Галлеран-Варад. В этом она усердствовала и растекалась хулой. Встречаясь с мсье де Ла Пэжоди, она крестилась и затыкала нос, чтобы избежать серного запаха, который, по ее словам, он распространял. Это кривляние забавляло мсье де Ла Пэжоди, который был довольно равнодушен к тому, о чем шептались у него за спиной. С него было достаточно, если в глаза с ним обходились приветливо, а остальное его мало заботило, в особенности если эти благосклонные лица были женские. А мсье де Ла Пэжоди видел, что, после его возвращения из кочевья, расположение к нему не уменьшилось. Старая мадам Де Сегиран по-прежнему называла его своим маленьким Ла Пэжоди, и многие дамы были бы рады услышать на подушке, предпочтительнее ли тайные прелести цыганских красавиц их собственным. Но мсье де Ла Пэжоди, вопреки своему обыкновению, не спешил произвести между ними выбор и казался безучастен к их многозначительным взглядам, из чего мадам де Галлеран-Варад сострадательно заключила, что дьявол, коему он предался в лице темнокожей дьяволицы, поразил его злыми чарами, лишившими его мужеской силы. Она утверждала, что так часто бывает с теми, кто имеет сношения с сообщниками сатаны. Ей когда-то поведал об этом один францисканский монах, весьма опытный в подобного рода делах, ибо он в свое время судил, приговорил, заклял и сжег двадцать с лишним колдуний и колдунов. И, по словам мадам де Галлеран-Варад, такая же участь ожидала и мсье де Ла Пэжоди, чему она премного радовалась, заранее любопытствуя увидеть, каков-то он будет среди горящих угольев и дров.