Миссис Хобс ждала их на другом берегу, сидя в дождевике на старом коренастом жеребце, у которого, видимо, не было ни малейшего желания входить в бурлящие воды. Несколько деревенских жителей собрались вокруг нее, пытаясь сдвинуть коня с места. Но безуспешно. Обычно в этом месте сквозь прозрачную воду было видно песчаное дно, а глубина была не больше четырех футов, сегодня же река вышла из берегов, вода была грязно-коричневой от поднявшегося со дна песка. Да и в ширину было не меньше восьмидесяти футов, а в глубину футов пятнадцать, а то и больше.
Подъехав к Джеймсу и Джонатану, Синджин спросил:
—Миссис Хобс уже долго ждет? — Он боялся, как бы она не устала.
— Нет, недолго, — ответил Джон. — Нет, паромщик, привел ее, как только я докричался до него.
— Я постараюсь перебраться туда на Мамелуке.
Помогите ей.
И, не теряя времени даром, он проехал ярдов пятьдесят вверх по течению. Великолепно выученный чистокровный жеребец не осмелился ослушаться, когда Синджин направил его в неспокойную реку.
Понимая, что от него хотят, Мамелуке отважно бросился в воду. Синджин, предварительно намотав поводья на руку, поплыл рядом с ним. Мамелуке изо всей силы работал сильными и натренированными ногами, тяжело дышал, дюйм за дюймом приближаясь к противоположному берегу. И вот долгожданный момент: ноги коня коснулись дна. И вот они уже на берегу. С секунду Синджин стоял как вкопанный, пытаясь отдышаться. Но время было дорого. И поэтому, вскочив в седло, он поскакал к группе людей, собравшихся вокруг повивальной бабки. Течение отнесло их гораздо дальше, чем он рассчитывал.
— Чертовски мокро, однако, — улыбнулся он, подъехав к ним. — И спасибо вам.., за то, что.., вы пришли, миссис Хобс, — еще тяжело дыша, произнес он. — Мы сможем.., переплыть на Мамелуке… На него можно положиться, — сказал он и резко выдохнул, переводя дыхание.
— Да, конь, кажется, сильный, — сказала она, слезая со своего жеребца.
За тридцать лет, что она принимала роды, миссис Хобс уже не пугалась плохой погоды. Через мгновение она уже восседала на спине Мамелуке.
— Держитесь крепче, — сказал Синджин, ведя коня к реке. Мысль о Челси заставляла его спешить. И вот они опять борются со стихией: временами плывя, временами просто сносимые течением. Тем временем Джеймс и Джонатан вошли в воду и наблюдали за ними, не в силах ничем помочь. Но всему бывает конец, и вскоре Джеймс уже вел коня, а Джонатан помогал Синджину выйти на берег.
— Примите мои извинения, миссис Хобс, — сказал Синджин под радостные возгласы кучки людей, стоявших на противоположном берегу.
— В Хаттоне я прикажу дать вам сухую одежду. — Он чувствовал такое облегчение, что нашел кого-нибудь, кто поможет Челси, что даже улыбнулся.
— Ваша светлость, бывало и хуже. Схватки давно начались?
У Синджина исчезла улыбка.
— Боюсь, это не схватки. Она всего лишь на третьем месяце. Но у нее ужасное кровотечение.
— Когда началось?
— Утром. Надо торопиться, если вы не возражаете, — он прикинул, сколько уже прошло времени. — Вы поедете со мной на Мамелуке.
Синджин взглянул на Джеймса и Джонатана: они уже были в седлах.
Обратный путь показался Синджину ужасно долгим. И пока они добрались до Хаттона, он рассказал миссис Хобс о состоянии Челси.
Миссис Барс встретила их на пороге. Внутри их уже ждала сухая одежда, горячий чай и хорошая новость:
Челси все еще спала. Синджин переоделся, чтобы не испугать жену, когда она проснется, и поднялся в спальню. Через несколько минут пришла и миссис Хобс, уже в сухой одежде и теплых тапочках. Не теряя ни минуты, она принялась за дело.
Синджин мог встретиться лицом к лицу с сильным противником, переплыть разбушевавшуюся реку, сразиться на дуэли, но он был совершенно неспособен чем-либо помочь жене в ее теперешнем состоянии.
Поэтому он так остро нуждался в опыте и знаниях миссис Хобс. Следуя ее указаниям, он распорядился, чтобы принесли полотенце и горячую воду, пока она сама раскладывала необходимые инструменты. Когда все было готово, Синджин разбудил Челси.
Присев на край кровати, он наклонился к жене и прошептал:
— Проснись, дорогая. Здесь миссис Хобс. Она тебе поможет.
Челси открыла глаза и улыбнулась: Синджин сидел с мокрой головой, будто только что искупался. Она уже забыла о кровотечении и о том, почему она до сих пор в постели. Но в следующее мгновение ее взгляд пронизала боль воспоминания. Он взял ее руку и, немного поглаживая, прошептал:
— Она поможет тебе, вот увидишь. Обязательно. — Он поднес ее руку к губам и осыпал поцелуями. — Ну, не плачь, моя хорошая, — добавил Синджин, увидев, как заблестели ее глаза. У него и самого наворачивались слезы.
Он был готов бросить к ее ногам всевозможные драгоценности, меха, скупить для нее целые магазины, если бы это хоть как-то помогло сохранить их ребенка.
Но ни его богатство, ни титул, ни власть, ни положение в обществе не имели сейчас ни малейшего значения.
Ему оставалось лишь разделять ее страдания.