Грешница

Они стояли рядом с Туном, Челси уже собиралась сесть верхом. По предложению Синджина она ехала на Туне до Грентхэма, где должна была встретиться с миссис Макаулай.

— Спасибо большое за радостный праздник, — сказала Челси после недолгого молчания.

— Пожалуйста. И когда придумаешь для своей семьи разумное объяснение по поводу Туна, напиши мне, и я доставляю его тебе. — Слова должны звучать легче. Они так и произносились; обычно ему не приходилось сдерживать нежных слов прощания. Но поскольку у него не было никаких намерений жениться и это было единственным честным способом продолжать их отношения с Челси, он воздержался от выражения любых чувств привязанности.

Она грустно улыбнулась…

— Это может занять какое-то время, хотя я достаточно эгоистична и безумно хочу снова владеть им.

— Он твой. Я купил его для тебя. — Он повел плечами. — Считай, что он вместо украшений…

Его слова должны были успокоить, но вместо этого напомнили ей о небрежных подарках, сопутствующих его распутной жизни. Фраза доктора Джонсона, придуманная, чтобы описать Синджина, его любимого друга, вдруг пришла ей в голову: «Это тело есть порок, этот ум есть добродетель».

Мелкая дрожь пробежала у нее по спине при мысли о других женщинах, и новая решимость укрепила ее эмоции. Прятать привязанность было неразумно, но лицо приняло выражение мягкой вежливости.

— В таком случае, когда я выдумаю правдоподобную историю, я пошлю инструкции о месте назначения для Туна; — По крайней мере, ее улыбка была искренней. — Спасибо большое за Туна.

Они были настолько вежливы, насколько предусматривала ситуация, хотя оба чувствовали неловкость.

Вся учтивость была оправдана, слова благодарности, комплименты, доброжелательность, галантные придирки. Они сказали уже все, оставалась только правда.

А это, конечно, не подходило.

Синджин первый сделал шаг к прощанию, бездействие беспокоило его больше. Подставив руки, он наклонился, чтобы помочь ей взобраться в седло.

«Все кончилось», — на кратчайший миг подумала она, и затем поставила ногу на опущенные руки.

Он поднял ее без усилий, помог удобно устроиться в седле.

— Джеду можно доверять, — сказал Синджин, давая поводья Туна ей в руки. — Попроси его обо всем, что тебе понадобится.

— Ты очень добр.

«Она похожа на ангела», — подумал Синджин, любуясь тем, как предполуденное солнце золотило ее волосы, ее круглую шляпу, надетую с изящным наклоном, зеленую ленту по ее краям, сочетающуюся с элегантным зеленым нарядом для верховой езды.

Ему следовало бы подарить ей украшения, подумал он, увидев возле воротника его брошь в виде чертополоха. Рубины и изумруды воздали бы должное ее красоте. Но он не сделал этого, и не сделает, и не увидит ее снова. Она теперь недоступна для него. И эта крайность не выносила размышлений. Поэтому он сказал, не меняя интонации:

— Ты должна доехать до Грентхэма за два часа.

До свидания. — Он хотел бы поцеловать ее на прощание; женщин, которые нравились ему меньше, он бы поцеловал. Но он этого не сделал. Он кивнул Джеду и затем сказал Челси:

— Приятного путешествия.

— До свидания, — сказала Челси. Больше сказать было нечего, ничего, что могло бы смутить ее. Улыбнувшись сверху Синджину, она тронула каблуком Туна.

Синджин не стал смотреть, как Челси и ее эскорт удалялись легким кентером по дороге. Неспокойные нервы влекли его к коньяку. Время было чертовски близко к обеду, а он любил фруктовый коньяк в пол, день. Он не признавался, что надеялся так стереть из памяти золотой образ единственной после Катарины женщины, затронувшей его сердце.

Глава 17

Челси приехала в Грентхэм вовремя для того, чтобы снять комнату в «Антеле и короне» до приезда миссис Макаулай. Джед был отослан обратно в Оакхэм вместе с Туном, а Челси прилегла, дожидаясь появления экономки. Она устала больше, чем ожидала, и сразу же уснула, Челси видела фантастические любовные сны, какие снятся молоденьким женщинам.

Она проснулась, вздрогнув от стука в дверь и от скрипучего голоса миссис Макаулай. Началась ее первая ложь, хотя, рассказав основную историю, она избегала обсуждений тети Джорджины, как могла. А непрекращающаяся болтовня-миссис Макаулай освободила ее от бремени разговора. Присутствие миссис Макаулай разогнало ее любовные фантазии, сгладило чувство потери, помогло облегчить возвращение в знакомый, удобный мир.

К тому времени, когда они достигли Йорка на следующий вечер, Челси почти поверила, что прошедшая неделя с Синджином — сон. Отец и братья, ожидающие их приезда в снимаемом ими доме рядом с треком, их улыбки и немедленные обсуждения расписания тренировок успешно стерли оставшиеся сентиментальные образы прошедшей недели.

Но она не осмеливалась оставаться одна, потому что тогда Синджин стоял рядом с ее кроватью, или в дверях гостиной, или улыбался ей, в тускло освещенных конюшнях. Ее страстные влюбленность и желание появлялись вместе с опустошительной силой.

Как часто в течение последующих дней она напоминала себе о том, что их время вдвоем кончилось.