Грешник

Сейчас пять таких гранат влетели в сарай, синхронные взрывы разнесли в щепки хлипкое строение и перемололи в мясо первую волну десанта. Выжила только парочка магов, но и они были серьёзно оглушены. Вряд ли смогут сражаться. Но другие твари всё ещё продолжали лезть из портала наружу. Архонт всё читал заклинание, голос его становился громче, а сам он словно бы впадал в ступор, но портал продолжал функционировать, противники прибывали. Они даже не торопились, собирались в плотную массу и двигались в нашу сторону, шагом.

Если бы знали о таком, взяли бы весь запас гранат из крепости, а то и пулемёт бы приволокли, не поленились. У Эванса осталась ещё одна, но он её приберёг, вместо этого в монстров полетел тот деревянный шарик, что мы отобрали у мёртвой ведьмы. Его нужно было разбить, чтобы освободить магию. А эта магия на них действует?

Она подействовала. Эванс сработал блестяще, перекинул шарик через головы идущей нечисти и точно попал по жертвенному камню. В ту же секунду я увидел то, чего мы избежали в прошлый раз, благодаря быстроте Курта. Волна сгустившегося воздуха ударила в стороны, даже светящееся окно портала на секунду померкло, статуя демона опрокинулась, а плотная толпа тварей уменьшилась в десять раз, только те, кто был впереди, смогли уцелеть. Остальные словно попали под пресс, их сломало, скомкало, размазало по земле. На земле осталась куча дерьма, крови и слизи, из которой торчали обломки костей. Даже маги, у которых с защитой всё отлично, не избежали этой участи.

Порадовал и Архонт. Он, переходя на визг, выкрикнул последнее слово заклинания, ударив концом посоха об землю. Всё вокруг залило белым светом, а когда снова потемнело, портал пошёл рябью, начал мерцать, а через пару секунд вовсе погас. Это была победа, но только тех тварей, что уже прибыли хватит за глаза, а они уже стояли к нам вплотную.

Прямо ко мне шёл вурдалак, огромный мертвяк с когтистыми лапами и раскрытой клыкастой пастью. Драться, с учётом предыдущего опыта, не хотелось. Я выхватил из-за спины двустволку и выпалил ему в голову дважды с интервалом в секунду. Картечь сработала отлично, голова разлетелась, но перезарядить мне не дали. Два мертвяка помельче, внезапно ускорившись, кинулись на меня. Первого я встретил ударом приклада, отшвырнуть его получилось, да только боли они не чувствовали и сознание не теряли. Второй прыгнул на меня и повиснув, словно мартышка на дереве, принялся грызть моё плечо. Кольчуга зубам не поддавалась, зато я успел вынуть меч из ножен. Тела их были не особо прочными, одного обезглавить получилось с первого удара, второму потребовалось целых три. Я кинулся в атаку, спиной ко мне стоял мертвяк, стоящий в очереди к Курту, его я рубанул по плечу, в несколько ударов разрубив почти до пояса, пользуясь затишьем, отступил и стал заряжать ружьё.

Нашим приходилось несладко, но они справлялись. Курт прижался к стене и орудовал алебардой, очередь к нему была побольше, чем за водкой в горбачёвские времена, но ни один ещё не смог его достать. Алебарда крутилась с такой скоростью, что можно было видеть её одновременно в нескольких местах. Что характерно, лицо Курта при этом оставалось таким же невозмутимым, двигались только глаза.

Крепко обложили и Эванса, он отступил под какой-то навес, где, лавируя между столбов, поддерживающих крышу, активно работал шпагой, почти неизменно попадая тварям в глаз, горло, или сердце. Для ближнего боя на его левой руке был надет кастет с двумя короткими обоюдоострыми лезвиями на торцах.

Близнецы заняли позицию на узком крыльце с перилами, один останавливал нападавших, второй бил остриём рогатины в голову. Получалось с трудом, к тому же один из них, я не понял, кто, был серьёзно ранен, кровью была залита половина лица. Такой же тактики придерживались солдаты конвоя, только вместо рогатин у них были штыки, а из-за их спин стрелял из револьвера полицмейстер.

Эрнесто я не видел, Льва тоже, а Архонт делал что-то странное. Его окутало странное фиолетовое сияние. При этом никто его не трогал, то ли не замечали, то ли это был прозрачный щит, защищавший его от любого внешнего воздействия. При этом старик сжал зубы, вцепился двумя руками в посох, хрипел и трясся, словно держал на своих плечах небесный свод.