Грешник

Когда прошли несколько метров вверх по склону, меня начало шатать. Боль в ногах, притупившаяся на волне адреналина, навалилась с новой силой. Волдыри лопались, вытекшая из них слизь засыхала корочками, которые тоже потом трескались. Увидев мои мучения, Эванс показал на меня и сказал Курту несколько слов. Тот отдал командиру арбалет и алебарду, подошёл ко мне и взвалил меня на плечо. Я пытался протестовать, говорил, что смогу идти сам, но он ответил всё в том же механическом тоне:

— Я тебя донесу. Нам нужно идти быстрее. Там тебя вылечат.

Действительно, уже скоро мы подошли к воротам, а за ними к нам подскочил некто, напоминающий медика. Он предложил положить меня на лавку. Затем дал хлебнуть из небольшого стеклянного пузырька какое-то горькое питьё. Через некоторое время боль начала затихать, а меня стало клонить в сон. Врач что-то делал с моими ногами, когда я закрыл глаза и благополучно вырубился.

Глава третья

Глаза, после того, как я их открыл, долго не могли сфокусироваться на чём либо. Сверху был дощатый потолок, вокруг — стены со свежей побелкой. Сам я лежал на мягкой кровати, причём, заботливо накрытый одеялом. Всё говорило в пользу того, что я не в казарме. А где?

Вопрос интересный. Вообще, мутное сознание воспринимало действительность довольно избирательно. Мелькнула даже мысль, а не приснились ли мне последние события? Если так, то единственное место, где я могу находиться, — это тюрьма. Ну, или тюремная больница. Окинув взглядом помещение, я не нашёл решёток на единственном окне. Руки мои тоже не были пристёгнуты наручниками. Либо я ничего не понимаю в содержании подследственных, либо я всё-таки не в тюрьме и последние события — отнюдь не плод больного воображения. Что же, так лучше. Сражаться с нечистью куда лучше, чем гнить заживо в каменном мешке. Окончательно я убедился в своей правоте, когда попытался встать с кровати. Ноги отозвались болью. Несильной, но чувствительной.

В это время дверь приоткрылась, в неё вошёл прилично одетый молодой мужчина. Был он худым и высоким, на лице присутствовали пышные не по возрасту усы.

— Доброе утро, Виктор, — поприветствовал он меня, присаживаясь на стоящий рядом стул. — Меня зовут Абель, доктор Абель. Моя задача — как можно скорее поставить вас на ноги. Собственно, это должно случиться уже скоро, ожоги ваши тяжелы, но, в целом, неопасны. Рану на лице я зашил, шрам будет совсем небольшим. У таких, как вы, не знаю, почему, любые раны заживают на удивление быстро.

— Насколько быстро? — каким-то чужим голосом спросил я.

— Сейчас посмотрим, — сказал он, откидывая одеяло с ног, — ноги были в бинтах, которые он начал разматывать. Я ожидал боли, но бинт не присох, обожженная кожа была смазана толстым слоем какой-то мази. — Думаю, что через неделю вы будете вполне здоровым, а через две и вовсе забудете об этом ранении. Таково моё заключение. Да вы сами посмотрите.

Я приподнялся на локтях и посмотрел на свои колени. Выглядели они плохо, но даже я увидел, что под размякшей коростой проглядывает вполне здоровая розовая кожа.

— Что нужно делать?

— Ничего, просто лежите, ешьте, пейте больше жидкости. Вставать можно, но желательно редко и ненадолго. Скоро придут ваши друзья, они очень за вас переживают, я успокоил их, как мог.

С этими словами доктор Абель меня покинул, даже не посчитав нужным снова забинтовать ожоги. Но, уже через минуту после того, как за ним закрылась дверь, в неё ввалились Эванс и Эрнесто. Оба они так же, как и я, выглядели потрёпанными. У бравого латиноса под обоими глазами было по внушительному синяку, щеку Эванса украшала большая ссадина. Несмотря на это, настроение у обоих было приподнятым. Увидев, что я в сознании, оба обрадовались ещё больше. Они принесли мне еду, большой каравай свежего хлеба, завёрнутый в полотенце, сало, нарезанное тонкими ломтиками, деревянную плошку с мёдом и какую-то мелкую вяленую рыбу. До кучи ещё и поставили огромный глиняный кувшин с водой.

— Ты молодец, — сказал Эванс, присаживаясь на край кровати, — в первом бою так себя показал. Это дорогого стоит.

— Да ладно, — отмахнулся я, — зато от огненного заклинания уйти не сообразил.

— Кстати, о заклинании, — Эванс вдруг нахмурился, — я думал, что всё будет куда хуже, от огненной волны быстро перегорают деревянные балки больше метра в обхвате. От твоих ног должны были остаться обгорелые культи, а ты отделался лёгкими ожогами.

— Может, заклинание было слабым? — предположил я, — ведьма была уставшей, мана закончилась?

— Оно не может быть слабым или сильным, оно либо получается, либо нет. А запас маны у ведьмы и так небольшой. Она её запасает в амулетах, одежде, волосах, поэтому, если ведьма голая, то опасности от неё почти нет.

— А Архонт что говорит?

— Тоже в недоумении, он скоро придёт. Расскажешь ему об ощущениях. И вот ещё, здесь тоже не пристало ходить голым. Оденься.

Он положил на кровать шорты из грубой материи. Да, сейчас мне штаны натягивать на обожжённые ноги будет нелегко, а вот такое в самый раз подойдёт.