Грешник

— Бегом!!! — услышали мы голос Эванса, то есть, не услышали, конечно, просто поняли по интонации.

И мы побежали. В последние минуты жизни человек может выкладываться по полной. Неважно, что дорога под ногами ходила ходуном, неважно, что трещины расходились по ней впереди нас, позади и прямо под нами, мы упрямо шли вперёд. Идти нам оставалось часа три, так что, если останется хоть какое-то подобие земли под нашими ногами, мы дойдём до цели.

А с землёй были проблемы, землетрясение и не думало прекращаться, трещины и провалы открывались всё чаще. Уже провалился раненый Эрнесто, которого я едва успел схватить за руку. Подвернул ногу Эванс и теперь бежал, сильно хромая. Изредка попадались перепуганные патрули, некоторые из солдат даже пытались стрелять, к счастью, неудачно. Мы просто сметали их с дороги. Упёршись в высокий завал, мы начали карабкаться наверх, но тут камни стали уходить из-под ног, пришлось прыгать вперёд, чтобы не провалиться в открывшуюся трещину. Каким-то чудом все шестеро пока оставались живы.

Земля затихла ещё нескоро, к тому времени мы уже снова сошли с дороги и карабкались по скалам, чтобы обогнуть пропасть, образовавшуюся на дороге. Поднявшись на одну из второстепенных вершин, мы остановились, чтобы перевести дух. Эрнесто был совсем плох. От резких движений рана открылась, снова началось кровотечение. Внезапно Фёдор указал в сторону моря и крикнул:

— Смотрите!

Смотреть было на что. Огромная волна цунами двигалась на остров. Пока она приближалась, высота её была терпимой, но возле берега гребень волны поднялся на невообразимую высоту. Нам нечего было бояться, но поселения у моря будут просто снесены. Так и вышло. Стена воды вышла на берег и покатилась вглубь острова, сметая всё на своём пути, дома, храмы, засеянные поля, дороги, мосты, — всё было разрушено и погребено под толщей воды. О людях и говорить нечего, там никто не выжил.

Через несколько секунд до нас долетел шум несущейся воды. Сюда, в горы, волна, разумеется, не дойдёт, слишком высоко, но половина острова точно перестала существовать. Мы ошарашено посмотрели на Фёдора.

— Ты это предвидел? — спросил я.

— Сложно было не предвидеть, — он был нисколько не смущён, — такое обычно бывает при сильных землетрясениях.

— И ты меня спрашивал про жалость? Самому не жалко? Зачем вообще нужны были такие сложности? Зачем губить столько людей при вскрытии могилы? Тем более что это ты злой бог, а он-то должен быть добрым.

— Виктор, — дьявол поморщился, словно съел лимон, — нельзя быть таким наивным. Боги не бывают злыми или добрыми. Они все одинаковые. У богов просто другая мораль, не такая, как у людей. И тот, кого ты назвал добрым богом, на самом деле никогда таким не был. Он любил вас, людей, но не как отдельных личностей, а как расу в целом. Гибель одного человека, или даже целого народа никогда его не расстраивала. Да и остальные разумные существа, ты не задумывался, что с ними стало? Помнишь тех, кто защищал мой дворец? Когда-то таких существ были миллионы, и других, вроде тех, в чьём облике вы впервые увидели меня. Все они погибли, были убиты его волей, сожжены адским огнём, поглощены морской бездной или низвергнуты в пропасть. Их нет, а вы есть. Для богов люди очень мало значат. Сильно ты станешь переживать, наступив на муравейник? Да и, кроме того, вряд ли он, закладывая гробницу, думал, что этот остров станет когда-нибудь таким густонаселённым. Тут должна была проживать небольшая община жрецов и только.

— Он прав, Виктор, — усталым голосом сказал Эванс, — и мне лично уже давно плевать на всё и на всех. Единственное, чего я хочу, — это поскорее закончить то, зачем мы прибыли в этот мир. Даже если потом я отправлюсь в настоящий ад.

Ответить мне было нечем. Все мы убийцы, ими были, ими и помрём. Вспоминать сейчас о ценности человеческой жизни, мягко говоря, поздно.

— Давайте сообразим, куда идти дальше, — предложил я, дабы свернуть эту ненужную дискуссию.

— Здесь дороги нет, — начал прикидывать Эванс, — пройти не получится. Если вернуться немного назад, то пролезем через завал, это долго, но другого выхода у нас всё равно нет.

— Интересно, — заметил я, — остров разрывает на части, а главный храм стоит абсолютно целый.

— Ещё не пришло время, — спокойно ответил Фёдор, — когда вставим орнамент на место, он тоже разлетится на куски.

Дорога легче не стала, снова приходилось перелезать через огромные валуны и проходить между огромных провалов, продвигались к цели мучительно медленно. Хорошо будет, если до темноты дойдём. Про дорогу мы забыли, шли там, где можно было идти. Изредка замечали людей, почти все нас игнорировали. Один солдат, форма которого была залита кровью, а взгляд выдавал сумасшедшего, попытался в нас выстрелить, но не успел. Долго снимал с плеча винтовку, а Курт вытащил свой револьвер за мгновение. Перешагивая через труп, мы пошли дальше.