Грешник

Утром прощаться с хозяевами не стали, просто взяли оружие и тощие мешки, а потом пошли по узкой дороге, ведущей в горы. А когда крутые каменные склоны были уже совсем близко, нас встретил новый сюрприз. Произошёл обвал и дорогу завалило камнями. Каменная осыпь была метров пятнадцать высотой.

— У кого какие предложения? — спросил я, разглядывая завал, — будем карабкаться? Или поищем другую дорогу?

— Очень сомневаюсь, что другая дорога через горы, если даже она и существует, находится где-то рядом, — Эванс покачал головой, — придётся лезть.

И мы полезли, было тяжело, но мы, в массе своей, хоть и не были скалолазами, но с физкультурой дружили, так что подъём одолеть получилось. Когда поднялись на вершину, смогли окинуть взглядом масштаб бедствия. Примерно полкилометра горного прохода было засыпано валунами размером от кулака до легкового автомобиля. Местным, если таковые после всего останутся, проще будет новую дорогу поверх завала насыпать, разобрать такое нереально. А мы, перепрыгивая с камня на камень и рискуя переломать ноги, медленно двигались вперёд. Когда шли сюда, главный храм остался далеко по правую руку, теперь нужно не прозевать отворот.

Переход через завал отнял у нас, примерно, три часа времени и все силы. Еды уже не оставалось, только вода, да и то фляги скоро покажут дно. При этом никто не ныл, все прекрасно понимали, что идём в последний бой, так что можно и на подкожном жиру продержаться. Разве что Сэм, ещё не до конца проникшийся всеобщим настроением, с тоской спросил:

— Мы все умрём? — в его словах была робкая надежда.

— Нет смысла говорить об этом, парень, — Эванс обнял его за плечи, — ты ведь уже мёртв. Как и я, как и все мы. Нам дали возможность пожить ещё немного. Скорее всего, когда мы будем не нужны, то отправимся в ад, где нам самое место. Хотя, могут быть варианты. Вот разбудим Велика, тогда и попросим что-нибудь у него. Если будет в хорошем настроении, то сохранит нам жизнь.

— Хорошо бы, если так, — Сэм совсем по-детски шмыгнул носом, — тогда нужно идти, никто, кроме нас, его не разбудит.

— Да тебе в ВДВ служить надо, — я рассмеялся, — никто, кроме нас. Пошли.

И мы пошли, всё-таки отсутствие прогресса давало о себе знать, расстояние, которое в нашем мире преодолевалось за час, здесь отнимало сутки. Не говоря уже о затраченных силах.

К вечеру слева стала видна гора с пирамидой, вот только отворота мы не увидели. Придётся либо спускаться вниз и искать новую дорогу, либо лезть по скалам. Глядя на почти отвесные каменные склоны, приходилось первый вариант отвергнуть. Значит, снова придётся вернуться в густонаселённые районы. Как нас там встретят, было неведомо.

Ночевать пришлось на дороге, но хоть с питанием мы вопрос решили, прямо к нам выехал немолодой крестьянин на скрипучей крестьянской телеге, запряжённой парой быков. На телеге той были навалены мешки с зерном, которые он, надо полагать, он вёз на продажу. Быки были транспортом мощным, но скорость давали черепашью. Остановив крестьянина, мы объяснили ему, что впереди завал, и он никуда не проедет. Он нам поверил и, ничего не проверяя, просто стал разворачиваться. Но мы его остановили.

— А что у тебя в телеге? — спросил Эрнесто, положив руку на револьвер.

— Зерно, — без тени испуга ответил крестьянин, они тут жили настолько мирно, что вовсе не боялись преступников, — везу его на винокурню, по ту сторону гор, своей-то у нас нет, вот и приходится туда возить.

— А продай его нам, один мешок, — предложил Эванс, шикнув на Эрнесто, который уже приготовился к разбою. — Быкам будет легче, и ты хоть что-то заработаешь.

— Берите, — крестьянин кивнул на мешки.

— Серебро, — сказал Эванс, протягивая два блестящих кирпичика, — хватит?

— Конечно, — с улыбкой ответил он, — за это всю телегу отдать могу.

— Всю телегу не нужно, — успокоил его Эванс, — только один мешок.

— А что ты скажешь о землетрясениях? — спросил я, — это действительно гнев Велика, как все говорят? Многие считают, что не переживут его.

— Я так не считаю, — начал объяснять крестьянин, — он гневается на тех, кто его потревожил, но мы здесь не причём, мы всегда верно служили ему. Вряд ли он станет уничтожать весь остров, он милостив к людям. Кто-то, возможно, погибнет, но остальные будут жить, как раньше. Я вот не боюсь. Но семье своей велел спать под открытым небом.

— А воды у тебя нет? — спросил я, стаскивая с телеги мешок.

— У меня только один кувшин, и он почти пуст, — он развёл руками, — но если вы сойдёте намного в сторону от дороги, вот здесь, то увидите ручеёк, небольшой, но вам хватит.

— Спасибо, удачи тебе, — сказал ему Эванс, крестьянин благодарно кивнул и поехал по дороге в обратную сторону.

— А как попасть к главному храму? — крикнул я вдогонку.

— Там внизу есть тропинка, — ответил он, не оборачиваясь, — телега не пройдёт, а пешком можно, она выйдет на дорогу, ведущую к храму.