Грешник

– Ах, Илья предположил, что у меня любовник? – я разозлилась не на шутку, даже голос задрожал. – А знаешь, надоело врать! Это Илья мне изменяет, и уже не в первый раз. Хочешь, видео тебе скину, мама, посмотришь на своего любимого Илюшу во всей красе. Хочешь посмотреть, чем он в Китае занимается, и как по мне скучает? Скучает, лежа на своей секретарше, вот как! Я развожусь с ним, хотела по прилету сообщить, но раз вы так близко общаетесь, можешь сама ему передать!

Уфф, выпалила, и стало гораздо легче. Камень с души. И горько, ведь я знаю, что скажет мама, хотя и надеюсь на иное.

Надежда не оправдалась, как и всегда.

– Все мужчины изменяют, это не повод разводиться. Сашенька, не горячись, я не стану ничего говорить Илюше, – подозрительно смягчилась мама. – Прилетит, и вы все наладите. Говоришь, он с секретаршей тебе изменяет? Так одно твое слово, и он уволит ее.

– Чтобы взять на ее место точно такую же. Ничего не изменится.

– Будь мудрее! Тебе лет-то сколько, напомнить?

– Мне двадцать девять, а не сто двадцать девять. Прекрати, мама, сейчас не то время. Я – молодая женщина, а не развалюха возраста египетских пирамид, – я знала, что этот разговор пора заканчивать, но так накипело, что остановиться я не смогла.

А зря, как оказалось.

– Тебе двадцать девять, и ты так и не смогла родить мужу ребенка. Даже к врачу не пошла, и Илью это очень обидело, он сам сказал. И у него, и у нас всех чувство, что ты не хочешь от мужа детей. Любой бы начал изменять после такого, – мягкость ушла из маминого голоса, и я снова слышала прежнюю маму – любимую, но выводящую меня из себя. – Легче всего все разрушить. Ломать – не строить, Саша, сохрани брак. Перетерпи, будь мудрее, и быстрее займись тем, чтобы забеременеть. Тогда не придется рушить семью, и чтобы я больше не слышала про развод!

– Не услышишь, не переживай. Сделаю все молча, – бросила я из упрямства. – Поверить не могу, Илья жаловался тебе на меня. Он. На меня. Это вообще за гранью. Спокойной ночи, мама, я больше не хочу об этом говорить.

Мама что-то хотела произнести, но я нажала на отбой. И швырнула телефон на кресло, вымещая злость – и от этого разговора, и от музыки, ставшей громче.

Чертов Илья. Сукин сын! Гуляет, не скрываясь, но плачется маме, и не своей, а МОЕЙ! Хорошо, что у нас нет детей. Хорошо, что я додумалась принимать противозачаточные.

Очень уж засело у меня в голове проклятье мамы Дениса.

«А вдруг, если бы я родила, Илья и правда был бы другим?» – пришла в голову та мысль, которую озвучила мама.

Может, он и правда уделял бы мне больше времени. И не было бы никаких любовниц, Илья ведь любит меня. До сих пор любит. Может, все это от обиды?

– Даже если и так, измену я простить не смогу, – поморщилась, и легла в кровать.

Следующие два часа я тщетно пыталась уснуть. И мысль, что Илья – сукин сын, меня покинула.

Это Денис – сукин сын, настоящая сволочь! Он что, специально не дает мне спать?

Зло откинула одеяло, и села на кровати, решая, что делать. Подмывало спуститься на этаж ниже, и устроить разнос, но… черт, тогда я и перед ним, и перед самой собой лишь подтвержу статус унылой престарелой курицы. Ему двадцать три, и полночь – детское время. Но не для таких, как я, привыкших засыпать на два часа раньше.

– Нет, не пойду я ругаться, – пробормотала, и хотела сходить на кухню, чтобы сделать травяной чай, но телефон снова затрезвонил.

В полночь.

Надеюсь, ничего не случилось, и это звонит Илья, которому мама доложила все, что я ей сказала. Хоть бы это был Илья!

Но это оказался не муж. Звонил папа.

– Да. Пап, что такое? – быстро спросила, а у самой руки от страха начали трястись.

Просто так никто в такое время не звонит.

– Саша, до чего ты маму довела, тебе не стыдно? – прорычал он. – У нас скорая была, еле откачали, а все после разговора с тобой!

– Что… Боже, что с ней? Она в порядке? – всхлипнула, чуть не выронив телефон из ослабевшей ладони. – Пап, не молчи!

– Не знаю, в больницу ехать Фиа отказалась. Я не уверен, что с ней все в порядке, она не встает, – пробормотал папа, и снова разозлился: – Что ты наговорила матери? Ты же знаешь, что у нее сердце больное, Саша!

– Я приеду. Пап, я сейчас приеду…

– Приедешь, чтобы до могилы мать довести, да? Нет уж, оставайся дома, – перебил папа, и я сама не стала дослушивать его.

Подбежала к шкафу, по пути таки выронив мобильный, и достала первые попавшиеся джинсы и толстовку. Ехать далеко, в Романовку, хоть бы такси нашлось. И, Боже, хоть бы с мамой все было хорошо!

Суматошно подняла телефон с пола, чуть не упав, но он, как на зло, отключился при падении. И обратно включаться не желал!

– Да что ж такое! – выкрикнула, подавив желание швырнуть проклятую трубку о стену.

Да еще и эта музыка…

Музыка!

– Денис, у него ведь машина есть! – прошептала с надеждой, схватила сумочку, и выбежала из дома.

Суматошно понеслась вниз, чуть кубарем не скатившись с лестницы, и остановилась у квартиры на восемнадцатом этаже. Сжала железные кольца сумочки в левой ладони, и нажала на звонок. Но в квартире такой шум, что начнись война – не услышит.