Грешник

Мне впервые хочется трогать мужчину. Скользить руками, изучать, медленно раздевать. Наслаждаться каждым вздохом и стоном, каждым всхлипом. Отпустить себя саму, наконец. Я, оказывается, извращенка, раз меня заводит тот, кто меня целует – преступник.

«Он исправился» – отмахнулась от тяжелых мыслей, и поддела футболку Дэна, лаская его твердый, горячий живот. Он дрожит подо мной, сердца у обоих грохочут, и последние мысли покидают голову.

Всхлипнула от новой волны жажды – тело хочет большего, чем просто поцелуи. И Денис услышал. Откликнулся, опустив голову к шее, и провел по тонкой коже языком. Влажный след, моя дрожь, голова кружится.

Я сейчас упаду. Но мне хочется раствориться в этом вечере, я почти этого добилась.

– Давай же. Давай, Денис, я хочу тебя, – провела ладонями выше, скользнув на его спину, и… протрезвела.

Там живого места нет от шрамов. Рубцы, рытвины, а я ведь не вижу их, но чувствую. Ладонями прикасаюсь к свидетельству чужой боли.

– Что, Сашенька, передумала? – спросил Денис, выдыхая мне в шею. – Или мне раздеться для большей эффектности? Увидишь, какой я красавчик. Уверяю, это зрелище ты забыть не сможешь.

Шрамы… да плевать мне на них, хоть и отрезвили.

Но вот на то, что накинулась на него, сама себя предлагая – не плевать. Это от страха, от обиды на Илью, от усталости и бокала вина, добившего мой самоконтроль.

– Прости, – отодвинулась от парня, не зная, куда деть глаза. – Не знаю, что на меня нашло.

– Ты была сражена моей неотразимостью, – усмехнулся Денис, тяжело дыша. – Так зачем ты пришла?

– Я ведь затопила тебя. Подсчитал сумму ущерба? Я могу перевести на карту, или отдать наличкой. Но если нужен нал, то только завтра, – затараторила, скрывая неловкость, и пытаясь утихомирить бешеное сердцебиение. – Что скажешь?

– Забей. Потолок высохнет, и я его побелю. Ремонт я, итак, планировал начать, видишь, что с квартирой? – Денис кинул взгляд вглубь квартиры. – Дядя мне ее оставил в нормальном состоянии, но все эти годы здесь квартиранты жили. И убили хату. Постепенно буду приводить ее в порядок, так что свои копейки оставь себе.

– Если нужны будут деньги – скажи. Я ведь виновата, и…

– Когда я открыл дверь, – перебил парень, – ты выглядела странно. Что случилось?

Я замотала головой, испытывая приступ тошноты о воспоминании о том, что случилось. Увидела самое мерзкое порно в своей жизни – вот что!

И проклятый телефон, как на зло, снова подал сигнал. Один, второй, третий… куча сообщений. Надеюсь, от подруг – они любят чатиться. Под взглядом Дениса неловко, я вытащила смартфон из кармана, чтобы отвлечься от него, и застонала.

Короткие видео. Без звука, слава Богу, и я хотела было заблокировать телефон, но Денис не позволил.

– Твой Илья, – выхватил он айфон из моей ладони. – Хм, а говоришь, что муж. На видео он явно не с тобой.

– Он и есть мой муж. Видео шлет его любовница, с которой они отжигают в Пекине, – устало пояснила. – Просит отпустить Илью, не держать, и пожелать им счастья. Видишь, как горячо друг друга любят.

Сначала Денис улыбался. Как-то победно даже, а затем улыбка сошла с его тонких, четко очерченных губ, и от протянул мне мой смартфон.

– Отомстить мужу захотела? Ну да, что может быть хуже: изменить с таким, как я. Кравченко бы сдох от унижения, узнав об этом, – выплюнул парень, и теплота окончательно исчезла из его глаз.

В два шага преодолел расстояние до двери, пинком открыл ее, и кивнул:

– На выход. Пошла вон, Саша, и поживее.

Чувствую себя грязной. И не от его прикосновений, а от собственных поступков.

Повела себя ничуть не лучше, чем та же Надя. Она вешается на чужого мужа, а я… я – на мальчишку, младше меня на шесть лет. Почти на семь даже! А если вспомнить, кто он, так вообще кричать хочется.

Он – отпечаток на всей моей жизни.

Мать Дениса – Марина – приезжала ко мне тогда, семь лет назад. И ее слова вспомнились мне так отчетливо, словно я их услышала только что. Эхом отдались в гудящей голове.

– Будь ты проклята, дрянь. Оболгала моего сына, – Марина Николаевна стояла на пороге, а я не в силах была ни впустить ее, ни прогнать. – Он любил тебя, мерзавку, а ты… будь проклята! Меня лишила сына, надеюсь, со своими детьми ты будешь мучиться. Надеюсь, ты родишь больного ребенка, а лучше… лучше пусть у тебя вообще их не будет. Недостойна!

Она плюнула себе под ноги, и ушла. А я стояла, заледенев, и нескоро смогла закрыть за ней дверь.

Эти проклятья, облеченные в слова, стали решающими в моей жизни. Я помнила о них, выходя замуж. Помнила, когда Илья заговорил о ребенке. Помнила, когда он уговорил меня согласиться, и отказаться от предохранения. И помнила, когда в тайне от мужа пила противозачаточные.

Крепко они засели в моей голове – слова эти. И даже этим утром, когда нервная ночь осталась позади, я снова прокручиваю их в голове.

И меня снова трясет от испуга, будто я – маленькая девочка, заблудившаяся в темном лесу. И за каждым деревом мне мерещится монстр.

В дверь раздался звонок, и я поспешила в коридор.