Грешник

Я вынимаю и переворачиваю ее обратно, сразу же возвращаясь внутрь, только на этот раз я прижимаю большой палец к ее клитору и наблюдаю, как она отпускает его. Ее лицо искажается самым горячим выражением, которое я когда-либо видел, когда она распускается и взрывается вокруг меня. Одного этого достаточно, чтобы довести меня до предела.

В последнюю секунду я вырываюсь и кончаю ей на живот. Брызги белого покрывают ее торс, и, если бы я не думал, что она убьет меня за это, я бы сфотографировал. Она выглядит такой чертовски горячей и такой чертовски моей.

Я падаю на кровать рядом с ней, оставляя ее покрытой моей эссенцией и прикованной наручниками к изголовью. Она застряла, как моя личная секс-рабыня. Чего бы я только не отдал, чтобы иметь возможность оставить ее там… иметь ее по первому требованию всякий раз, когда я чувствую, что мне нужно кончить — что, черт возьми, происходит постоянно с тех пор, как я переехал сюда и впервые за много лет столкнулся с ней лицом к лицу.

Встав, я иду взять полотенце из ванной и возвращаюсь, чтобы вытереть ее. Она лежит там в тумане после секса, наблюдая за мной и в то же время засыпая. Как только она перестает капать на мою кровать, я бросаю полотенце в корзину для белья и достаю ключ из ящика. Я снимаю по одной манжете за раз, но, хотя ее руки освобождены, они остаются у нее над головой.

— Ты в порядке? — Я задаюсь вопросом.

— Мм-хм.

Часть меня задается вопросом, не должен ли я отвезти ее домой, но я не совсем уверен, что закончил с ней. Вместо этого я забираюсь в постель рядом с ней, и, прежде чем я это осознаю, мы оба засыпаем.

***

Я просыпаюсь посреди ночи, мне холодно и одиноко. Холодный ветерок врывается в открытое окно, которое, как я помню, было закрыто перед сном. Я натягиваю пару спортивных штанов и подхожу к нему. Саванна сидит на крыше, и, черт возьми, она одета в мою одежду. Я вылезаю, осторожно, чтобы не поскользнуться, и присоединяюсь к ней.

— Что ты здесь делаешь? Здесь холодно.

Она улыбается, глядя на звезды. — Это всегда было моим любимым местом в мире. Я скучала по этому.

Переулок воспоминаний — это не то место, куда я хотел бы пойти с ней, поэтому вместо того, чтобы что-то сказать, я напеваю и любуюсь небом. Некоторое время никто из нас не произносит ни слова, оба погружены в свои мысли. Я помню последний раз, когда я был здесь с ней, как будто это было вчера. Тот первый поцелуй значил все для меня — десятилетнего ребенка, который думал, что его мечты вот-вот сбудутся, прежде чем все они были разрушены. Это горько-сладкое чувство.

— Мы должны вернуться, пока мы не уснули тут, — предлагаю я.

Пожимая плечами, она, наконец, смотрит на меня. — Я не устала.

— О, не волнуйся, — ухмыляюсь я. — Я могу придумать много такого, что мы могли бы сделать, чтобы измотать себя.

***

Звук моего телефона, вибрирующего на прикроватной тумбочке, вырывает меня из моего мирного сна. Я собираюсь потянуться за ним, но меня останавливает тяжесть, давящая мне на грудь. После нескольких часов того, что можно описать только как сексуальный рай, мы уснули, завернувшись друг в друга. Я выскальзываю из-под нее и хватаю свой телефон, прежде чем выйти из комнаты.

— Алло? — Я практически шепчу, чтобы быть уверенным, что не разбужу ее.

Тайсон посмеивается в трубку. — Знаешь, я собирался спросить, почему тебя здесь не было, но, кажется, я только что понял это.

Я стону и спускаюсь вниз, на кухню. — Отвали. Ты ничего не знаешь.

— Итак, ты хочешь сказать мне, что прямо сейчас в твоей постели нет блондинки? — Может, он и мудак, но он единственный человек в моей жизни, которому я бы никогда не солгал. Когда я не отвечаю, я практически слышу его ухмылку. — Это то, о чем я думал. Итак, вы двое все еще дурачитесь, да?

— Да, и все благодаря твоему гребаному звездному совету. Спасибо. Теперь я не могу сосредоточиться на том, что я должен делать, потому что каждый раз, когда я смотрю на нее, мне хочется трахнуть ее на каждой поверхности комнаты.

Он смеется. — Да, возможно, это было немного опрометчиво, я признаю. Хотя, в свою защиту, я думаю, что немного недооценил твои чувства к ней.

— У меня нет никаких чувств, — парирую я.

— Конечно, это так, приятель.

Я закатываю глаза. — Может, ты заткнешься на хрен и скажешь мне, что делать? Как я должен причинять ей боль, когда все, о чем я могу думать, это трахать ее до бесчувствия все это чертово время?!

Вздохнув, он медлит с ответом. — Ладно, может быть, тебе стоит просто немного расслабиться на фронте мести.

— Что?

— Не лезь мне в глотку, говнюк. Просто послушай. Может быть, тебе просто нужно переждать это. Ты провел все свое детство, тоскуя по этой девушке, и с тем, через что ты прошел, ты заслужил право воплотить эту фантазию в жизнь, — объясняет он. — Итак, позвольте себе наслаждаться этим, и как только все пойдет своим чередом, возвращайся к тому, что важно.

Я провожу рукой по своему лицу. — Разве это не было бы именно тем, чего не хотел мой отец? Чтобы я был связан с ней?