Музыканты взяли свои инструменты, и рев усилился. Как только Гарт Мичем поднял руки над головой, Джуно залила сцену пурпурно-оранжевым туманом и ярким пятном высветила певца.
— Спасибо… спасибо… — Он ждал, когда аудитория успокоится. — Спасибо, друзья мои. А теперь мы исполним новую песню… написанную мною. Я впервые пою «Женщину с Дикого Запада».
Толпа взревела от восторга, Гарт тронул струны гитары и, круто повернувшись, склонился к микрофону.
— Женщина с Дикого Запада!.. — выкрикнул он.
Сидя у пульта освещения, пораженная Джуно расплылась в улыбке. Многим ли женщинам объяснялись в любви перед десятью тысячами фанатов рока, ревущих от восторга? Да, такое впечатляет… хотя Шепа едва ли обрадовало бы. Это песнь вожделения, а не любви. Гарт пока не говорил об этом прямо, но Джуно ждала от него первого шага. Вот, кажется, и дождалась.
Все это волновало девушку и — что уж греха таить — льстило самолюбию. Ведь Гарт прославил ее в песне, так же как Стив Стиллэ Джуди Коллинз в песне «Голубые глазки Джуди»… Что ж, может, и песня Гарта станет классикой.
В артистической уборной было столпотворение. Гости, репортеры, телохранители, фанатки, сопровождающие группу в турне, и прочие приближенные лица передавали друг другу бутылки и сигареты с «травкой», накладывали на тарелки креветки и мясо под соусом тартар. Все что-то говорили, перебивая друг друга.
Наконец Гарт подошел к Джуно, обнял ее и улыбнулся своей знаменитой сексапильной улыбкой.
— Ну как, девушка? Что скажешь?
Джуно охватил сладкий трепет предвкушения, однако она не подала виду. Что бы там ни случилось, терять голову нельзя.
— Очень мило, Гарт. А для Шепа ты тоже песенку напишешь? Он не должен думать, что его обделили вниманием.
— Шеп за океаном, любовь моя. — Гарт медленно провел рукой по ее спине. — А я здесь, рядом. — Он помолчал, пристально вглядываясь ей в глаза. — Ну так что скажешь?
— Чудесная песня, Гарт. Но у меня свидание со старым другом.
— Я тоже твой старый друг. — Он поцеловал ее. — Ну что ж, торопиться некуда. Турне еще не скоро закончится.
Алекс и Тори Сейдж жили на Пятой авеню, в квартире на двадцать втором этаже, окна которой выходили на Центральный парк. На красных, отделанных черным лаком стенах висели картины модернистов. Бросалась в глаза эксцентричность меблировки, соединяющей восточный стиль с современным.
На ужин подали суфле из омара, салат и шоколадно-апельсиновый мусс.
— Чашечку кофе, Джуно, или чаю? У нас есть обычный и с добавлением разных травок, — предложила Тори Сейдж, убирая со стола десертные тарелки.
Лидия оказалась права. Тори, высокая красивая женщина, с гладкой матовой кожей и темно-каштановыми волосами до плеч, длинноногая и стройная, вызвала бы зависть у любой манекенщицы.
Кофе с ликерами они пили на балконе. От легкого влажного ветерка шевелились листья пальм, посаженных в кадках.
— Алекс! — Тори пригубила ликер. — Расскажи Джуно о своей блестящей идее для рекламы машин «Вуазон моторе».
Алекс поморщился:
— Мне не хочется говорить о рекламе.
— Не ломайся. — Тори взглянула на Джуно. — Он просто скромничает. Идея потрясающая. Представляешь, как будет сверкать на солнце серебристая машина где-нибудь на Ниле…
— Перестань, Тори! Прошу тебя, смени тему. Ведь я занимаюсь этим только ради заработка.
— О Господи! Джуно, неужели он и раньше был таким? Ведь его ничто не вдохновляет!
— Не правда, — раздраженно возразил Алекс. — Меня не вдохновляет лишь то, что связано с Мэдисон-авеню.
— Ты сейчас работаешь и над пьесой? — спросила Джуно.
— Я написал всего пять страниц, но и они давно покрылись пылью.
— Времени не хватает, — пояснила Тори. — После работы мы обычно чем-то заняты. А по уик-эндам обычно ездим к моим родителям или на остров. Подумываем, не купить ли дом в Спрингс.
Тори подавила зевоту. Джуно взглянула на часы:
— О, уже почти два часа ночи! Мне пора.
Тори подняла руку:
— Нет-нет, это я, пожалуй, пойду спать, а вам, наверное, есть о чем поговорить, ведь вы так давно не виделись.
— У меня завтра много дел.
— Ну что ж, я провожу тебя до такси.
В вестибюле Алекс взял ее под руку.
— Пойдем куда-нибудь выпьем. Бар на противоположной стороне Мэдисон открыт ночью.
Они сели в глубине переполненного бара.
— Никак не могу к тебе снова привыкнуть. — Алекс улыбнулся. — Особенно к твоему британскому акценту.
Мы, конечно, и раньше замечали твою экзотичность…
— Я тоже не могу привыкнуть к тебе. Все вроде так же, как раньше, но ты стал каким-то чересчур правильным.
— Благодарю, только этого мне и не хватало!