Гренада моя

Наконец закончив возиться с автоматом, Матвеев пристроил его между ног и тяжко вздохнул. Винит себя. А за что? Ведь все время прикрывал подполковника, зная точно, что жена и дочь его командира находятся в блиндаже. Но…

Можно найти тысячу оправданий и даже знать совершенно точно, что ты тут ни при чем. Вот только человек сам себе самый строгий судья. И для вынесения приговора достаточно осознания того, что в твоих силах было предотвратить несчастье. Но в нужное время, тебя попросту не оказалось в нужном месте. И вопрос почему, останется с тобой если не на всю жизнь, то надолго.

Вскоре вновь началась артподготовка. Пушки японцы не подвезли. Зато атакующий заставу батальон пехоты поддерживают две минометные батареи. Всего лишь восемь стволов, калибром восемьдесят и пятьдесят миллиметров. Но зато они способны развить поистине ураганный огонь, буквально завалив позиции пограничников минами.

Очередной крупный гостинец ударил неподалеку от блиндажа. По толстым плахам забарабанили комья земли. Глухо и тупо ударили два или три осколка, впившиеся в доски, но так и не сумевшие преодолеть это препятствие. Вторая мина рванула над самим перекрытием. Но она не могла причинить вред, находящимся внутри. Тут не управится и прямое попадание стапятидесятимиллиметрового снаряда. Разве только со свода посыпался мелкий мусор, да слегка затрепетал язычок пламени летучей мыши.

В следующее мгновение дверь распахнулась и во внутрь вошел подполковник Дробышев. Осмотрел раненых, женщин, детей. Ободряюще кивнул Измайловой, жене начальника заставы. Бросил взгляд на ординарца. Потом перехватив поудобней свой ППД, подошел к дочери.

– Как ты, дочка? – Заботливо поинтересовался он.

– Все хорошо, папа, – тихо выдохнула она.

– Ты только не раскисай, Алиночка. Сейчас никак нельзя.

– Я понимаю, – все так же тихо ответила она.

Хм. Или и впрямь понимает. Или вот-вот впадет в ступор. Слез нет. Вид потерянный. И это не страх. Это горе утраты. Девочка уже давно и хорошо сознавала, что такое смерть. Она видела ее в разных ипостасях. В том числе и в результате артиллерийского обстрела. Однажды на ее глазах солдату оторвало голову. Вот только ей впервые довелось потерять родного человека. А это совсем другое.

И самое паршивое, он понятия не имеет как поступить. Бросил взгляд на Любовь Аркадьевну. Иноземцева только подала знак взглядом, чтобы он оставил девочку. Ей сейчас нужно побыть одной. Может и права. Да только он не раз слышал, что в такой ситуации не мешает поплакать. Слезы они вымывают боль и дарят облегчение. Алина же держала все в себе, перемалывая свою боль на сухую. Н-да. Ну да женщине оно виднее.

Еще раз окинул взглядом большой блиндаж. Довольно просторное помещение, ставилось загодя, по всем канонам фортификации. Так что взвод расположится без проблем. Тут сейчас где-то столько и есть. Женщины, дети, раненые. Н-да. Если так и дальше пойдет, то непонятно кто вообще будет драться. И ведь все легкораненые остались в строю.

Подполковник прислушался к вдруг наступившей тишине. Кто-то из детей громко чихнул. И звук этот показался настолько инородным в данной обстановке, что Алина невольно вздрогнула. Встретилась взглядом с отцом. Тот ей ободряюще подмигнул.

– Все нормально. Сейчас японцы опять пойдут в атаку и мы их опять умоем. Помощь уже близко. Мы поддерживаем связь световым кодом. Нужно только немного потерпеть, – ободряюще произнес Владимир Олегович.

Потом кивнул ординарцу, указывая на дочь и вышел на улицу. Окончание минометного обстрела означало только одно, противник приблизился достаточно близко и минометчики опасаются накрыть своих.

Вскоре снаружи послышалась винтовочная трескотня и басовитый говор парочки «Дегтяревых», выпускающих злые короткие очереди. А вот залился беспрерывной такающей скороговоркой «Максим». На заставе их было два, но один накрыли миной еще в самом начале.

Уже через несколько минут дверь отворилась и в блиндаж протиснулись двое пограничников с носилками. Иноземцева тут же преобразилась, деловито распорядившись, чтобы раненого уложили на стол. Все. Теперь он ее забота. Как уже говорилось, все женщины на заставах имели за плечами курсы санинструкторов. И к несчастью обладали практическим опытом. Причем выходящим далеко за грань обязанностей младшего медперсонала.

– Господин старший сержант, господин подполковник приказал вам выдвигаться с нами на правый фланг, в помощь подпоручику Некрасову, – обратился к Матвееву один из пограничников.

При этих словах одна из молодых женщин, судорожно прижала к себе запеленатого младенца. Н-да. Война это не только смерть, это такая жизнь. А ведь от заставы уже ничего не осталось. Все строения сгорели дотла. Теперь пока их не восстановят, женщин отправят в отрядное общежитие. Но это ерунда. Главное, что ее муж все еще сражается, а значит жив.

Матвеев глянул на Алину, ободряюще улыбнулся. Мол будь хорошей девочкой. Еще и пальчиком пригрозил, мол отсюда ни ногой. После чего скользнул на выход.