Гремучая смесь

Конечно же я не являюсь женоненавистником и женщин люблю. Доказать это могу прямо здесь и сейчас. На самом деле все до того просто, что аж волосы на голове шевелятся. Скажите, а у меня, и не только у меня, выбор есть? Здесь, я уж молчу и не мечтаю о бесконечном. Даже цифра семь – мечта недостижимая, потому что в наличии имеется цифра один, которая называется, женщина. И все! Нету больше никого и ничего вокруг! Или что, мужиков что-ли любить? Хотите, любите, дело ваше, а я уж лучше смирюсь-покорюсь, и склонив свою буйну голову, матерясь на весь белый свет, признаюсь, что в жизни моей, наверное потому и беспросветной, кроме как женщину, больше и любить-то некого.

***

Глядя на соседа, у которого все хорошо, почему-то очень хочется, чтобы и у тебя тоже, в смысле, тоже самое, только совсем по-другому, без такой же, как у него. И ради достижения этого самого «хорошо» для себя лично, начинаешь надеяться, что самый страшный грех, на самом деле не самый страшный, и что, когда призовут, то поймут, войдут в положение и простят.

Ну а поскольку окончательной уверенности в этом нет, то, не взирая на требуемое душе и организму счастье, вынужден жить с вытянутой вперед рукой и ладонь так, чтобы сразу было понятно: «Не влезай, а то это самое…»

Но бывает, что и это не срабатывает, поэтому приходится хитрить и изворачиваться и не только говорить, но и всем своим видом показывать, что длина вытянутой руки оно конечно хорошо, но недостаточно, потому как небезопасно. Так что, длину эту, этак, на двадцать умножайте, оттуда и смотрите и о счастье моем думайте.

Они соглашаются, и смотрят, но хитрят и издеваются. Получается, она стоит там, рук за двадцать, с ладонями, от меня, а то и дальше, а глазищи, вот они, прямо перед носом и все смотрят, смотрят. Чего они там во мне видят, не знаю. Вот только от таких взглядов почему-то нос начинает чесаться. А поскольку происходит это не всегда после четырнадцати часов по местному времени, приходится страдать и мучиться и на время забывать о счастье, которого так вдруг, внезапно, захотелось.

Нет, я не против до такой степени, что, ну чтобы вообще и чтобы никак. Может руку-то я и вытягиваю, а то и две, но при этом, на самом деле, пребываю в твердой уверенности, что сеновал, это свято. Так что, проходите и чувствуйте себя как дома. Туфли можете не снимать, они, чуть позже, сами с вас слетят…

***

Оно, вон, то самое, написано хоть и с криком в голове и в душе, но не по-научному, потому и непонятно. Если объяснять по научному, то получится сухо и скорее всего, тоже непонятно, впрочем, кому как.

На самом деле, все это происходит из-за того, что ту самую малость, в виде цифры семь, Природой-матушкой тебе даденную, не буду конкретизировать кто, цифрой один пытается заменить. Да что там пытается, заменяет, да еще как заменяет! И шансов у семерки против единицы никаких, потому что за ней, за единицей этой, виде ударной и всесокрушающей силы, бесконечность стоит, а перед ней семерка может только слабо трепыхаться и попискивать, бывает, что матерными словами.

Я тут вспомнил, подумал и аж страшно стало. Оказывается вот почему древние народы, заметьте, все, как один, цифру семь, священной объявили и до сих пор таковой считают. Выходит, что не сегодня это началось, сегодня оно продолжается, а значит стратегия с тактикой до того выверены и отточены, что даже святость и священность семеркина не спасает.

***

Так что, хоть по-научному, хоть по правде жизни, имеется сплошной и постоянный кошмар, плавно перетекающий в ужас, от которого спасения нет и не предвидится, потому как, скорее всего, не предусмотрено, спасение это.

Для того, чтобы сохранить себя в целости и неприкосновенности, не в сеновальном смысле этого слова, разумеется, остается одно – сидеть дома и носа на улицу не показывать. Ради этого даже работой вместе с ее карьерой можно пожертвовать, потому как счастье твое, единственное, оно гораздо дороже. Это цифра семь так все там у себя расставила, распределила и результат такой выдала.

Но опять не то. На улицу, вернее в магазин, ходить надо, особенно после четырнадцати часов по местному времени. Вот тут-то и попался! Не на сто процентов, слава Богу, но, выйдя за дверь квартиры, шансы твои на самое любимое и единственное счастье срываются и как табун лошадей, несутся к нулю, не забывая по пути задеть единицу, а кого же еще?!

***

Происходит все это даже не потому, что разные мы очень: первые – сплошное дурачье и паразиты, а вторые – дуры набитые. Если бы оно все было так, поверьте, были бы среди нас: мир, совет с любовью и много всего прочего.

А разные мы потому, что Природой-матушкой задачи перед нами разные поставлены. Ну а поскольку задачи разные, то и арсеналы, для выполнения этих задач потребные, определены нам, тоже разные.

Женщин надо вперед пропускать, правда, неизвестно почему. Ну да ладно, пропущу. Женщине определена бесконечность потому, что дела, ей делаемые, не помещаются в несколько секунд или минут. Им, для полного их завершения, годы требуются, отсюда и бесконечность в голове.