Гремящий порог

В парткоме машинистка сказала Перевалову, что звонил Набатов и просил после работы зайти к нему домой..

— Просили, если сможете, к шести часам.

«Ну что ж, поговорим по душам,— подумал Перевалов.— Прятаться не станем».

А сейчас за работу. И так полдня отводил душу.И он погрузился в свои так называемые текущие дела.В большом настольном блокноте записаны самые неотложные. И этих самых неотложных почти целая страница. Первая запись:

«Подобрать пропагандиста в тракторный парк вместо Казаченкова».Отличный пропагандист. Перевалов вспомнил, как однажды, зайдя к нему на кружок с намерением пробыть несколько минут, просидел два с лишним часа, пока не закончилось занятие. А на другой день собрал всех пропагандистов и рассказал им, как проводит занятия Казаченков. И вот Казаченкова отправляют в длительную командировку, месяца на полтора, а то и на два. В резерве пропагандистов нет. Люди все на деле. Сам Казаченков советует поручить кружок бригадиру первой бульдозерной Перетолчину. Кандидатура подходящая: мужик серьезный, обстоятельный.

Перевалов звонит и говорит машинистке (она же и заведующая учетом):

— Принесите карточку Перетолчина Федора Васильевича из парторганизации механизаторов.

В партии с 1943 года. Образование — среднее. Водитель танка. Отличные данные.

В блокноте появляется новая запись: «Побеседовать с Перетолчиным».

Возвращая карточку, Перевалов говорит:

— Вызовите ко мне завтра, после работы.

— К вам заведующая клубом с правого берега.

— Пусть заходит.

Заведующая клубом явно взволнована. Говорит она быстро, как бы опасаясь, что ей не дадут высказаться до конца.

— При таком отношении совершенно невозможно вести никакой культурной работы. Хозяйственники не только не помогают, а прямо суют палки в колеса. С большим трудом подготовили программу для новогоднего молодежного вечера, и все срывается. Веру Гончаренко не освобождают от вечерней работы. Срывается вся программа, а Ершов говорит, что это его не касается: он не отвечает за работу клуба, он отвечает за работу строй участка. Никакого у людей сознания…

Перевалов звонит несознательному Ершову и убеждает его перевести Веру Гончаренко в дневную смену.

Разговор с заведующей клубом еще не закончен, входит секретарь комитета комсомола Саша Долгушин. У. него тоже неотложное дело.

— Помогайте, Семен Александрович. Комсомольцы автобазы решили создать комсомольско-молодежную колонну. Начальник автобазы противится.

Перевалов звонит начальнику автобазы. Тот оправдывается, приводит свои доводы.

— У тебя в автобазе прогулы есть? — спрашивает Перевалов.— Есть. Аварии есть? Тоже есть. После получки выходят на работу под хмельком? Случается. Так вот, комсомольцы хотят тебе помочь. Создать колонну, в которой не будет прогулов и аварий. Советую не отказываться от их помощи, а поддержать инициативу.

…День уже клонится к вечеру. А время не просто идет, оно подбрасывает один за другим все новые и новые вопросы.

Приносят заявление группы рабочих бетонного завода. Домоуправ спекулирует квартирами, а начальник жилищно-коммунального отдела его покрывает.

Женщина из далекого белорусского города Бобруйска просит написать ей, как работает ее сын, уехавший на стройку по комсомольской путевке.

Приходит слесарь ремонтно-механического завода: начальник цеха плохо помогает рационализаторам.

Приносят телеграмму: строители Нижне-Волжской гидроэлектростанции вызывают на социалистическое соревнование строителей Устьинской ГЭС.

Пишут ученики десятого класса из неизвестного Перевалову города Мензелинска: они решили после окончания школы всем классом ехать на великую стройку и просят партийный комитет помочь им в этом.

…День окончен. Многие вопросы решены. Но в блокноте заполнена новая страничка. Разные, самые разные вопросы. И все тоже неотложные.

И все это вместе взятое — только небольшая часть того, что именуется — партийная работа.

— Вот молодец, что пришел без опоздания! — сказал Набатов, встречая Перевалова в дверях.— А то бы мне Софья Викентьевна дала такой разгон! Чего смотришь? Она у меня женщина строгая, особенно когда дело коснется ее кулинарной репутации.

— Не слушайте вы его, Семен Александрович,— сказала Софья Викентьевна, выглянув в прихожую.— Раздевайтесь, мойте руки и проходите к столу.

— С удовольствием! — совершенно искренне признался Перевалов и подумал: «Конечно, лучше начать с этого, а пошуметь друг на друга всегда успеем».

Стол был накрыт с необычайным для здешних отдаленных мест щедрым разнообразием. Заметив изумление Перевалова, Набатов пояснил:

— Дары московского «Гастронома». Все свои чертежи и расчеты оставил Майорову на память, а чемодан загрузил более питательными вещами. Сонюшка! Тебя ждем.

— Сию минуточку,— ответила из кухни Софья Викентьевна.— Сажай гостя за стол.

— Гость стеснительный, без хозяйки не Садится.

Перевалов заметил, что на столе всего три прибора (сына-то, выходит, в черном теле держишь, Кузьма Сергеевич!), и не удержался, спросил:

— А где же Аркадий?

— Не пришел еще с работы.—Кузьма Сергеевич усмехнулся.— Мы же с тобой страху на всех нагнали и рабочий день сдвинули.