Гремящий порог

— Посмотри, что там? — сказала Люба. Сама она не могла оторваться от листа со своими квадратиками: как раз в это время машины шли особенно густо.

Наташа оглянулась. Белый столб медленно оседал, словно растворяясь в воздухе. Посреди ледяного поля голубела обширная полынья. Ударил новый взрыв. Через несколько секунд еще… Потом еще… Это было похоже на бомбежку, мрачная память о которой сохранилась с младенческих лет. Только сейчас не было того отвратительного ощущения панического страха…

Полынья ширилась после каждого взрыва, и вот уже голубая полоса перехватила все русло от ряжевой стенки до самого левого берега. А вертолет продолжал свою работу…

— Надька бежит,— сказала Люба.

И Наташа спохватилась. Она запоздала с часовой сводкой-Поспешно пересчитала строки и квадратики на Любином листе. За три часа, с начала перекрытия, Люба заполнила двенадцать строк, и в тринадцатой строке стояло семь перечеркнутых косым крестом квадратиков.

Тысяча двести семьдесят машин. Две тысячи пятьсот сорок кубометров камня уже сброшено в майну.

Надя лихо, не обращая внимания на быстро идущие машины, перебежала обе дороги и едва не угодила под груженый самосвал. Шофер притормозил и, высунувшись из кабины, погрозил Наде кулаком. Надя, не останавливаясь, что-то крикнула ему через плечо. Наташа даже подивилась: она не предполагала такого служебного рвения у своей подруги.

Наташа спустилась с оголовка и побежала навстречу.

— Тысяча двести семьдесят машин. Запиши,— сказала она Наде.

— Да постой ты,— отмахнулась Надя.— Тебе телеграмма… Ну чего смотришь? Телеграмма пришла. Девчонки позвонили из общежития. Я велела вскрыть и прочесть. Вот, я записала,— но не отдала Наташе зажатый в руке листок, а прочитала сама: — «Встречай первого поезд восемьдесят восьмой вагон девятый целую мама». Ой, Наташка! Как здорово!

Наташа давно с нетерпением ожидала телеграммы. В последнем письме мать писала, что выезжает на днях. И обрадовалась до того, что растерялась. Но все-таки не забыла о сводке.

— Надюшка, со сводкой запаздываем!

— Обождут!—отмахнулась Надя.— Нет, как здорово-то, а! Ох, и везучая ты, кругом тебе везет! Ой, Наташка!..— Большие Надины глаза совсем округлились.— Завтра же первое?

— Ну да, первое. В телеграмме и сказано: приеду первого.

Надя даже рассердилась на непонятливую Наташу.

— Первое апреля! Наташа улыбнулась.

— Чудачка ты. Это же от мамы. В небо врезалась зеленая ракета.

— Как красиво! — воскликнула Надя и тут же присела, ошеломленная оглушительным взрывом.

Вдоль всего левого берега, выше оконечности май-ны, вспухли белые клубы, сливаясь в одну длинную плотную завесу.

— Здорово Вадим рванул! — сказала Надя так, словно похвасталась.

А Наташа снова подумала, что отцу не довелось принять участия в решающем штурме. Сейчас он слышал взрыв, и ему тоже обидно…

Надя, чуть прищурясь, смотрела на нее, видимо по-своему истолковав ее задумчивость. Наташа уловила ее пристальный взгляд и спохватилась:

— Беги, передавай сводку.

Записала на листке с текстом телеграммы цифры и отдала бумагу Наде.

— Беги быстрей, а то мне главный диспетчер голову снимет.

Надя убежала, а Наташа осталась со своими мыслями.

Завтра… Завтра приедет мама… Как они встретятся с отцом? А он-то ведь еще не знает… Позвонить ему? Телефон далеко от его комнаты, ему не дойти. Он только начал вставать с постели… Как только здесь все кончится, она побежит к нему, обрадует его… Ой, как-то они встретятся? Так хочется, чтобы все было хорошо!.. Нет, конечно, все будет хорошо… Она добрая… А вот как ей приглянется Николай?..

И Наташа покраснела, как будто уже стояла рядом с Николаем под пытливым, взыскательным взглядом матери.

Вадим стоял на берегу, усеянном осколками льда, и смотрел, как кружатся увлекаемые течением льдины и на глазах ширится темная полоса воды между берегом и оторванным от него ледяным полем.

— Пошли, бригадир! — окликнул его кто-то из взрывников.

— Сейчас,— ответил Вадим.

Ему не хотелось уходить. Было что-то притягивающее в зрелище разбуженной реки.

Подошел Аркадий с патроном взрывчатки в руках.

— Видно, капсюль отказал,— сказал он. Вадим молча кивнул.

— Вот с такого патрона взрывчатки все и началось,— тихо, как бы про себя, произнес Аркадий.

— Где взрывчатка, там и взрыв,— жестко сказал Вадим, и оба замолчали.

Первым заговорил Аркадий.

— Мне все-таки жаль ее.

— Кого ее?

— Нелю. Я думаю, что до встречи с… ним она не была такая… А ты как думаешь? Ты ее… лучше знал.

Вадим помрачнел. На смуглых, обветренных щеках обозначились желваки.

— Не знаю, какой она была до встречи с ним. Хотелось бы думать, что после всего этого она станет другой… Только вряд ли.

— Ну почему ты так?..

— Потому что сухая из воды вышла. Ты ведь знаешь: она скрылась на другой же день…

— А ты хотел бы, чтобы и ее судили?

— Ничего я не хотел бы.

Вадим резко отвернулся от Аркадия и уже на ходу бросил:

— И давай кончим эти разговоры. Не к чему ворошить. И так не забудешь!