Гремящий мост

Теперь, когда их осталось двое, они шли очень медленно, держались рядом и останавливались перед каждым новым участком дороги, долго наблюдая за ним. И не напрасно. Как-то перед ними на гладкой черной равнине вдруг образовалась трещина, которая, быстро расширяясь, добежала до горы, и гора распахнулась пещерой, стенки которой быстро краснели и, наконец, сомкнулись и потекли сверкающей жидкой рекой. А в другой раз на каменном гребне их застал огненный дождь, и они едва успели втиснуться в узкую щель под нависающей над склоном глыбой. Мешок же Волка, дубинка и копье, которые он не успел втащить за собой, сгорели. С изумлением рассматривали молодые охотники маленькие камешки, в которые превратились остывшие огненные капли.

А Ворон отметил на говорящей шкуре опасное место и прочертил дорогу у подножия гребня, куда, как он заметил, капли почти не попадали. Зато большие раскаленные камни падали с неба где угодно, и одному из охотников приходилось все время смотреть вверх, чтобы успеть подать сигнал опасности. Ворон старательно отмечал места, где камни падали чаще.

– Наверное, много людей погибло, пока нарисовали говорящую шкуру, – качал он головой.

Тундра уже зазеленела, когда, наконец, они выбрались из страны Каменного Хозяина.

Возвращение не радовало Волка и Ворона. Огромная усталость навалилась на друзей, усталость и печаль по погибшим товарищам. Они возвращались домой, но только вдвоем.

С детских лет старейшины внушали воинам Птиц, что недостойно мужчины проявлять свои чувства. Но и Волк, и Ворон видели, как тяжело каждому из них.

И только у Волчьей долины настроение Волка улучшилось. Огромный матерый волк выскочил внезапно из высокой травы и бросился к ним. Волк невольно поднял копье и тут же выронил его, узнав Серого. А тот прыгнул к молодому охотнику, с размаху опустил ему на плечи тяжелые передние лапы и мгновенно облизал лицо. А потом упал на брюхо и пополз за невольно отступившим Волком, визжа и поскуливая жалобно, как щенок. Басовито рыкнул на нескольких волков, стоявших поодаль, и снова заскулил.

Волк гладил густую шерсть зверя, почесывал за ушами и не переставал повторять:

– Узнал, узнал ведь. А сколько не виделись. Узнал, узнал! От восторга Серый перевернулся на спину, подставляя живот ласковым ладоням человека, вскакивал, суматошно бегал по кругу и возвращался, замирая, уткнувшись носом в колени молодого охотника.

– Какой Серый стал красивый, – гладил его Волк. – Наверное, вожак.

– Волки пришли, значит, оленей было много. Значит, голод кончился, – задумчиво сказал Ворон, наблюдавший эту встречу.

Они пошли к стойбищу, сопровождаемые Серым и несколькими волками, следовавшими на расстоянии за своим вожаком.

Первым их встретил Заяц, который вечно бегал по стойбищу и первым узнавал все новости.

– Они пошли на полдень, прямо на полдень, вот так. – Заяц ногой прочертил дугу. – Сначала они петляли, как зверь, который уходит от охотника. А потом пошли прямо и больше не петляли.

– Кто пошел? Куда пошел? – перебил его Волк, ошеломленный градом слов, сыпавшихся на него.

– Были чужие, – подошел к ним Маленький Бобр, всюду следовавший за Зайцем и, как всегда, не поспевавший за ним. – Забрали много шкур, черный лед, кость и девушек.

– И воины отдали?! – схватился за нож Волк.

– Воинов почти не было, были одни старики, а чужих было много, и они окружили стойбище. Чужие предупредили, что если за ними погонятся, они перебьют пленниц. Да и когда наши вернулись, чужие ушли уже далеко.

– И все равно нужно было гнаться за ними! – воскликнул Волк.

– Молодые охотники хотели, но старейшины не пустили их. Боялись засады. Боялись, что чужие вернутся.

– Старейшины не пускали и нас, – перебил его Заяц, – но Маленький Бобр сказал: «Вернется Волк – будет спрашивать, куда пошли чужие».

– И мы пошли, – вновь заговорил Маленький Бобр. – Бобр и Заяц.

– Долго шли, – подхватил Заяц, – очень долго. Сильно отстали, но след был хороший.

– Чужие ходят не как охотники, – кивнул Маленький Бобр, – оставляют много следов, ломают ветки.

– Чужие петляли пять дней, чтобы запутать следы. А потом пошли прямо, больше не петляли, а мы вернулись в стойбище, – выговорился, наконец, Заяц.

– Так, – наклонил голову Волк, – идем к вождю. Чайку тоже забрали? – обернулся он к Зайцу уже на ходу.

– И Чайку, и Гагарку, и Конюгу, и многих других.

Но Волк уже не слушал его, решительно шагая к вигваму вождя. Ворон, так и не сказавший ни слова, следовал за ним.

Вождь сидел у входа в вигвам, завязывая узелки на длинном ремешке. Узелки были одинаковыми по размеру и не окрашены. «Считательный шнур, – догадался Волк. – Наверное, вождь подсчитывает, сколько десятков оленей убили охотники на весенней охоте». Волк уже видел такие шнуры. Вождь завязывал их, подсчитывая оленей, рыб или большой сбор яиц. Как правило, узелок в них обозначал десятку. Зная, сколько пищи уходит в день, можно было легко подсчитать, на сколько ее хватит.

– Сходили? – спросил вождь, не прерывая своего занятия.

– Это богатая страна, – выступил вперед Ворон. – Людей там нет. А животных много.