Греко-Бактрийское царство

Так, при Артаксерксе II древние иранские культы Анахиты и Митры, которые почитались задолго до царствования этого царя, нашли особенно широкое распространение в персидском государстве[2]. По сообщению Беросса, Артаксеркс II ставил статуи Анахиты для почитания в Вавилоне, Сузах, Дамаске, Экбатанах, Персеполе, Бактрах и Сардах (FHG, II, 508). Статуэтки Анахиты найдены при раскопках в Бактрии, Согдиане и Хорезме [3]. Древнеиранская богиня уже представляется персам антропоморфной. Ее иконография была, скорее всего, сопоставлена с иконографией Артемиды. Статуи же создавались, скорее всего, греческими скульпторами. В развалинах храма у персепольской террасы, были обнаружены вотивные надписи, в которых Анахита отождествлялась с Артемидой и "царицей Афиной", Аполлон и Гелиос - с Митрой, Зевс - с Ахура Маздой[4]. Однако нельзя говорить о каком-то широком распространении "греко-иранского" стиля в искусстве и религиозного синкретизма на территории Бактрии. Такие страны, как Бактрия, были далеки, консервативны и сохраняли исконную иранскую культуру, в отличие от ближневосточных иранцев, воспринявших многие достижения греческой культуры. Это сказалось во многих областях жизни: и в быту, и в ведении боя, и в экономике, и, очевидно, в религиозных представлениях. Близость к кочевому миру скифских степей также откладывало отпечаток на культуру Бактрии и тем более Согдианы, входившей впоследствии в состав Греко-Бактрии.

Такая разница культур оказала не последнее влияние на то, что центральноазиатские иранцы оказали серьезное сопротивление иноземной армии Александра Македонского.

Эпоха эллинизма принесла в Бактрию и Согдиану не только развитую эллинскую культуру, но и культурный упадок. После македонского разгрома 329-327 гг. до н. э. многие города и сельские поселения лежали в руинах. Восстания 327-325 гг. до н. э. и 323 г. до н. э. также нанесли ущерб экономике страны. Лишь в правление первых Селевкидов Центральная Азия вновь обретает свое величие. Основание новых полисов, увеличение товарного и культурного обмена со странами Средиземноморья вело к процветанию Бактрии.

Совершенно новый этап в истории культуры Бактрии был открыт созданием независимого Греко-бактрийского царства. Сохранение материальных и людских ресурсов внутри центральноазиатского региона привело к экономическому и культурному расцвету. Никогда еще в древности Бактрия и Согдиана не стояли на столь высокой стадии культурного развития. Знакомство с передовой материальной греческой культурой, бурное строительство новых архитектурных сооружений и городов, увеличение объемов выпуска сельскохозяйственной продукции, удачная внешняя политика греко-бактрийских царей влекли за собой культурное процветание.

Греко-бактрийский город Ай Ханум - крупнейшее открытие за всю историю исследования эллинизма на Востоке. Однако несмотря на подробнейшую и превосходную публикацию ежегодных отчетов, обобщающих трудов и отдельных статей по множеству открытых памятников архитектуры и искусства, результаты исследований все еще недостаточно оценены [5].

Ценность раскопок Ай Ханум представляется именно в том, что открытия высокохудожественных памятников греческой культуры были сделаны в самой малоизученной области эллинской ойкумены - Центральной Азии[6].

Полис в Ай Ханум вместе с храмом Окса в Тахти Сангине сегодня - основной источник информацию о культуре Греко-Бактрии. При этом главный, во многих отношениях наиболее значительный и определяющий вклад был внесен раскопками Ай Ханум[7].

Архитектура и градостроительство

Эллинистический полис в Ай Ханум расположен в небольшой плодородной долине (10x35 км), что на левом берегу Пянджа, в том месте, где он сливается с Кокчей. Такое расположение (на самом востоке Бактрии) породило справедливые утверждения археологов о том, что город, во-первых, был построен для контроля над древней орошаемой долиной, земли которой перешли во владения греческих завоевателей-колонистов; во-вторых, стал центром богатой минеральными ресурсами провинции, обладавшей известными с древности горными копями Бадахшана - источником драгоценной ляпис-лазури[8]. Этот потенциал, сельскохозяйственный и горный, был достаточен для обеспечения жизни и даже благосостояния колонистов[9]. В-третьих, город был важным военно-стратегическим аванпостом и контролировал внешние и внутренние восточные пределы Бактрии[10]. Как справедливо считает П. Бернар, "контроль в этом месте над одним из восточных ворот Центральной Бактрии был необходим любому, кто желал владеть Бактрией"[11].