Грехи распутного герцога

Доминик взял ее за локоть и сопроводил к карете, остановившись на секунду, чтобы сообщить адрес кучеру. Она передумала за очень короткое время. Отель Дэвентри находился в пяти минутах езды.

Помогая ей забраться внутрь, Доминик не мог не заметить ее запах – пряная смесь чего–то сладкого и вкусного. Мальчишкой он проводил много времени на кухне, избегая миссис Пирс и предпочитая внимание доброй поварихи. Эта женщина пробудила те давние воспоминания, источая одновременно ароматы свежеиспеченного хлеба, вкусного жаркого и шоколадного пирога.

В экипаже она кивнула, приветствуя двух женщин. Он сел напротив нее и обнаружил, что с обеих сторон зажат женскими телами, пропитанными дешевыми духами. Женщина напротив вдруг стала нравиться ему еще больше.

— Веселье отменяется, Дамон? – промурлыкала женщина справа. – Нас двоих недостаточно?

Он бросил на нее тяжелый взгляд. Даже во мраке экипажа Доминик заметил, как залилось краской лицо девушки. Она внимательно наблюдала за ним и его компаньонками с гордо поднятым подбородком, и его снова обожгла жажда обладать ею, взять ее, найти освобождение в ее теле.

Вторая женщина погладила его бедро и захихикала:

— Я слышала, что ты ненасытен.

Повернув голову, он в упор смотрел на свою амазонку, мягко потирая пальцем верхнюю губу.

— Как вас зовут?

Несколько мгновений она молчала, глядя на то, как женщина гладила его бедро выше и выше, пока, наконец, сквозь бриджи не обхватила ладонью его пах. Большой сочный рот выдохнул, глаза прилипли к его лицу.

— Фэллон, – выпалила она. – Фэллон О'Рурк.

Вино, внезапно решил он, и его мысли обратились к цветной палитре. Он напишет эти губы глубоким цветом рубинового вина. Разумеется, после того, как сам попробует их на вкус.

— Фэллон, – повторил он, откидываясь на сиденье и улыбаясь.

Ему понравилось имя. Такое же необычное, как и сама женщина. Он поклялся себе, что она станет его. В постели и на холсте.

Доминик вытянулся и просунул обутые ноги между ее ногами. Упрямо сжав губы, она постаралась устроить свои ноги так, чтобы не касаться его, и бросила короткий взгляд на руку, все еще сжимавшую и поглаживавшую его между ног. Доминик просто смотрел на Фэллон, изогнув бровь. Она моргнула и отвела взгляд, уставившись на стенку кареты, словно ее украшала до безумия интересная фреска.

Он нахмурился. Прямо–таки леди. А ведь он надеялся, что женщина, которая не стесняется без сопровождения бродить по ночным улицам, будет посговорчивее. Не везет – так не везет. В принципе, его опыт общения с приличными женщинами не был уж очень обширным.

Ласкающая его рука осмелела, стала настойчивой, раздражающей, будто собиралась вытащить его из штанов. Доминик перехватил запястье женщины – на нее у него сейчас не было настроения.

— Довольно, – во взгляде Фэллон легко читалась ярость. – Дайте мне выйти. Остановите кучера, – спокойно приказал она.

Доминик засмеялся:

— Мы почти приехали. Сядьте и успокойтесь.

Один взгляд на нее заставлял его кровь тлеть в венах, пробуждая и оживляя его жаждой. Преисполнившись желанием увидеть, как эти глаза раскроются еще шире, узнать, как сильно он может шокировать ее, Доминик усадил одну из шлюх себе на колени. Наблюдая за Фэллон, он потянул вниз платье женщины, полные груди вывалились из корсета. Наклонив голову, он коснулся языком большого соска, щекоча его темный кончик, пока тот не стал влажным и напряженным. Женщина начала извиваться, пылая от удовольствия. Фэллон издала короткий звук, в котором, кроме ошеломленности, прозвучало что–то еще. Она отвела взгляд, но только на мгновение, после чего вновь стала с пугающим интересом наблюдать за разыгрываемым Домиником спектаклем.

Женщина на коленях схватила его за волосы и резко рванула к себе:

— Сильнее.

Глаза амазонки распахнулись. Кровь побежала по его венам быстрее. Рука Фэллон потянулась к шее, и она с обманчивым безразличием погладила себя. Он поймал сосок зубами и прикусил его. Женщина в его руках задрожала, ее тело сотрясали спазмы. Фэллон шумно выдохнула, как будто все это только что проделали с ней. Ее рука соскользнула с шеи и остановилась на завязках плаща. Пальцы несколько мгновений играли с лентами у шеи, и вдруг рука упала на колено.

При виде этой дрожащей руки, Доминик ощутил удовлетворение, закружившееся в его животе. Нет, она не осталась безразличной. Он увидел, как ее рука сжалась в кулак. О, она разозлилась! То же случилось бы и с любой другой приличной женщиной на ее месте. Но она явно испытывала что–то еще. И это как раз то, что он желал выяснить – телом мужчины и кистью художника.

Пожирая ее глазами, Доминик с удовольствием наблюдал, как заливаются краской ее щеки, когда он продолжил покусывать и посасывать бусину соска. Женщина на коленях корчилась от наслаждения. Рот амазонки приоткрылся.