Грехи наших отцов

Он смотрел на Бёрье. У тренера плоский широкий нос, как у отца. И крепкий, как дерево, затылок. Кожа словно дубленая, натянутая на кости лица. Она не раз разрывалась, заживала и разрывалась снова. Голос соответствовал коже – грубый, но густой, мелодичный. Заметный финский акцент, как у отца. Глаза живые и любопытные. Их острый взгляд вперился в Бёрье, но не упускал из внимания того, что происходит в зале.

– Мой отец боксировал в этом клубе, – начал Бёрье.

– Вот как… И как зовут твоего отца?

– Раймо.

Разговоры стихли. Теперь все взгляды устремились на него. Бёрье испугался. Попробовал прислониться в двери, но, поскольку та была не заперта, чуть не упал.

– Как ты сказал? – переспросил коротко стриженный. – Раймо? Раймо Коскела?

Он приблизился на несколько шагов. Бёрье кивнул. Теперь он боялся получить взбучку. Ведь папа и этот дядя вполне могли оказаться врагами.

Подошел другой, тоже, похоже, тренер, – в длинных брюках, рубашке и с секундомером в руке. Ростом чуть повыше первого. Темноволосый, и ни малейшего намека на боксерский нос. Глаза добрые. Оба смотрели на Бёрье, который уже успокоился.

– Парень Раймо, – сказал темноволосый, одновременно обрадованно и грустно. – Что ж, добро пожаловать. Я Сигвард, можно просто Сикке.

– Он Сису-Сикке, так его здесь называют. Ты знаешь, что значит «сису»?

Конечно, Бёрье знал. «Сису» – финское слово, означает способность к действию. Но тренер так и не дождался ответа от Бёрье. Теперь уже и коротко стриженный внимательно оглядел мальчика с ног до головы и расплылся в улыбке.

– Ну а я Ниркен-Юссе, – представился он. – Парень Раймо… Ты тоже умеешь боксировать?

* * *

Ребекка вошла в кабинет без четверти двенадцать. Она позавтракала у Мерви Юханссон кровяными оладьями. Около половины десятого Свен-Эрик с Бёрье Стрёмом пришли по льду с острова. И никто не провалился и не утонул, что можно было считать удачей.

Зато теперь Ребекку ждали кипы нерассмотренных дел. «Ну вот наконец и ты», – будто говорили они. «Одна папка за раз», – уговаривала себя Ребекка, бросая куртку на стул для посетителей.

В дверях возникла секретарша фон Поста Эва Бергмарк. Улыбка чуть шире, чем обычно, походка чуть стремительнее – не к добру.

– Добрый день, Ребекка, – сказала она. – Калле отбыл в Йелливаре, встреча с шефом по особо тяжким преступлениям. Но у него слушания в тинге, и он хочет, чтобы ты взяла это на себя. Никакой подготовки не требуется, просто твое присутствие.

– Ты шутишь? – возмутилась Ребекка. – Он взвалил на меня весь баланс полицейских расследований, а теперь еще слушания в тинге?

Но Эва Бергмарк не шутила. Она склонила голову набок и умоляюще улыбнулась:

– И я успела соскучиться по твоим текущим рапортам… и опросам сотрудников. Не забывай, ты единственная, в отношении кого никогда не возникает вопросов, когда встает вопрос об отпуске летом.

И, клацая каблуками, Эва удалилась по коридору.

* * *

Ребекка просмотрела заявление по делу и доказательную документацию. До слушаний оставалось полчаса. Надевая костюм, который всегда висел в кабинете, выборочно пролистала рапорты предварительного расследования, достала из шкафа туфли на каблуках. Капроновые колготки в кармане куртки тоже пришлись кстати. Похоже, на них спустилась петля, но тут уж ничего не поделаешь. Ребекка застегнула пиджак, надеясь, что запах пота после утреннего приключения не просочится наружу. Волосы собрала в хвост.

На пути к двери позвонил Похьянен.

– Рапорт, – коротко потребовал он.

– У меня сегодня напряженный день на работе. Через двадцать минут я должна быть в зале суда. Можешь позвонить Свену-Эрику, он…

– Я пытался, – перебил Похьянен. – У него отключен телефон. Двадцать минут – океан времени. Говори.

По голосу было слышно, что Похьянен ждал ее звонка, и обстановка накалилась. Он не привык к тому, чтобы его игнорировали.

Ребекка изложила ход событий сегодняшнего утра, садясь в машину и выруливая к зданию тинга. Похьянен довольно замычал, когда она дошла до пули в стене.

– То есть можно предположить, что это Хенри Пеккари застрелил его? По крайней мере, он как-то в этом замешан, – прохрипел Похьянен. – Что вообще их связывало, неизвестно?

– Мерви Юханссон сказала, что ей это неизвестно, но Свен-Эрик собирается побеседовать со старым тренером Бёрье Стрёма. Потому что и отец, и сын занимались в одном клубе.

– Отлично, просто отлично, – промурлыкал Похьянен. – Посмотрим, что нам даст эта пуля.

– Тут еще такое дело…

Ребекка припарковала машину и взглянула на часы на инструментальной панели. Семь минут до начала слушаний. Сейчас не время поднимать эту тему…

– Ну!

…Но Похьянен, пожалуй, умрет от нетерпения.

– Хорошо, только если вкратце. Мерви Юханссон вспомнила, что недели три тому назад кто-то приезжал к Пеккари на снегоходе…

И тут она уже не могла не упомянуть матрасы на втором этаже в его доме и длинные светлые волосы в сливном отверстии в душе.

– Черт, Мартинссон… что вы там ищете? – выругался Похьянен; бодрость покинула его голос.

– Согласись, это странное совпадение, когда…