Грехи молодости, или Расплата за прошлую жизнь

Татьяна закрыла за ним и со злостью пнула входную дверь ногой.

— Придурок хренов! Шурик ему понадобился! Ломится, как к себе домой… А ты-то зачем вышла?

— А что я, по-твоему, должна была делать? Сидеть и ждать, пока он сам в столовую войдет?

— А с какой стати ему в столовую идти? А ты с ним вправду знакома?

— Нет… Он меня с кем-то спутал.

Мы вновь сели за стол и разлили шампанское. Татьяна задумчиво покрутила фужер.

— Классный мужик, — сказала она. — И симпатичный, и при деньгах. Редкое сочетание… Предки у него богатые. А дом еще похлеще, чем у Шурика.

— Я же тебе говорила, что от машины надо поскорее избавиться. Видишь, сосед подумал, что Шурик здесь. Машина-то на виду стоит.

— Ничего страшного! Одна стоит, а на другой он по Москве катается. Сама знаешь, сколько у Шурика машин. Можно со счету сбиться. Мало ли, на какой он уехал. Шурик любил машины менять. Слабость у него такая. Нормальная, здоровая слабость… Кто-то марки коллекционирует, кто-то значки, а Шурик — машины. Такое своеобразное хобби. — Татьяна встала и стала собирать тарелки. — Давай спать. Завтра отгоним тачку и разбежимся как в море корабли.

— Да ты, никак, на родину собралась?

— А чего я там не видела? Уволить меня не уволят. Все равно за домом уход нужен, а я на совесть работаю. Лучшей домработницы им и не найти. Нравится мне здесь, Маргарита. Особенно когда хозяев нет. Извращенец Шурик под сосной лежит, так что мне теперь ничто не угрожает. Ни-что. — Татьяна зевнула еще раз, потерла сонные глаза и спросила: — Может, тебе все-таки в спальне постелить? На диване, поди, неудобно.

— Нет, мне там Шурик мерещиться будет, — замахала я руками.

— А ты ложись в маленькой спальне. Она на втором этаже. Там кровать хорошая. Белье я сегодня поменяла.

— Мне кажется, я не усну. Какой, к черту, сон после всего этого?

— Постарайся себя заставить. Ну, как знаешь. Завтра нужно встать бодрой, полной сил. Тебе же за рулем сидеть! — Татьяна пожелала мне спокойной ночи и ушла.

Я небрежно сдернула безвкусное, расшитое огнедышащими драконами шуршащее китайское покрывало с широкой двуспальной кровати, походила по гостевой спальне из угла в угол, выключила раздражающе яркий верхний свет (достаточно лампы в изголовье), легла и уставилась в потолок.

Рядом, на тумбочке, лежал томик Оскара Уайльда. Подсунув под спину подушку, я взяла книгу и принялась не спеша перелистывать страницы. «Счастливый Принц», «Соловей и Роза», «Мальчик-звезда»… «Кентервильское привидение». Последний раз я читала это произведение в детстве. «Материально-идеалистическая история». Вот как?

А мне-то казалось, что это сказка… «Смерть, должно быть, прекрасна. Лежишь в мягкой сырой земле, и над тобой колышутся травы, и слушаешь тишину…» Перед глазами явственно предстала сосна, под которой мы с Танькой закопали Шурика.

— Ритусик, — позвал меня дребезжащий старческий голос.

Волосы на моей голове зашевелились.

— Ритусик…

Уайльд полетел в сторону. Ну его, этого мистика!

Я вскочила и подбежала к окну. Уличный фонарь тускло освещал дорожку, ведущую к гаражу. У въезда в гараж, невидимый отсюда, стоит джип Шурика. Завтра утром свалю отсюда со скоростью света. А сейчас дочитаю Уайльда, чтобы перебороть страх!

«Едва слышно вскрикнув от радости, он поднялся на ноги, взял ее руку и, наклонившись со старомодной грацией, поднес к губам. Пальцы его были холодны как лед, губы жгли как огонь, но Вирджиния не дрогнула…» Молодец, храбрая девочка, и я буду такой. А пальцы у Шурика и в самом деле были до омерзения холодные… Такие бывают только у стариков и… у покойников.

«Папа, — сказала Вирджиния спокойно, — я провела весь вечер с духом. Он умер, и вы должны пойти взглянуть на него. Он был очень дурным при жизни, но раскаялся в своих грехах и подарил мне на память эту шкатулку с чудесными драгоценностями». Шурик тоже был очень дурным при жизни… А в грехах он раскаяться не успел… Ну да ладно, закажу ему службу в церкви, хотя, наверное, уже поздно. Жарится мой Шурик теперь на сковородке в аду. Что же касается драгоценностей… Бриллиантовое кольцо, такие же серьги, бижутерия от Сваровски… Нет, бижутерию дарил не он. А кто? Не помню уже. Мужчины в моей жизни менялись часто… О, я для них всегда желанна, всегда…

Ну вот наконец потянуло в сон. Глаза слипаются. Татьяна… Джеймс Бонд в юбке… Видеокамера, диктофон, сканер… Работает на украинскую разведку? Сколько же тебе заплатили, дрянь?

Скрип, скрип, скрип — еле слышные шаги в коридоре. А, это ты, Шурик! «Когда заплачет, не шутя, здесь златокудрое дитя…» Как там дальше? «Тогда взликует этот дом, и дух уснет, живущий в нем».

Сверху на меня навалилось что-то тяжелое, мешая дышать. Я замычала и поняла, что это подушка. Подушку держали чьи-то руки. Гладкие и горячие — женские руки. Татьяна? Теряя сознание, я вцепилась в них ногтями. Женщина вскрикнула и ослабила хватку. Подушка сползла с моего лица. Татьяна… Она…

— Пусти, — прохрипела я, но хохлушка сомкнула пальцы на моей шее.

— Сдохни, гадина, сдохни… — шептали ее губы.