Грехи матери

Лиз была готова вовремя, но тут вспомнила, что не приготовила одежду для самолета. Она заглянула в шкаф, но не нашла ничего подходящего. Потом открыла шкаф Софи, просмотрела вещи, которые та решила не брать с собой, и нашла старые белые шорты, белую хлопчатобумажную рубашку и старые сандалии на шнуровке. Длинные светлые волосы Лиз всё еще были влажными после душа, она просто откинула их назад. Краситься не стала: всё равно в ночном перелете делать нечего – только спать. Когда приехала машина, Лиз вынесла багаж на порог. Пока водитель загружал чемоданы, она проверила, погашен ли свет, включила сигнализацию, еще раз убедилась, что рукопись при ней, и затем закрыла на два замка входную дверь.

Когда она уже села в автомобиль, зазвонил сотовый – это Софи звонила, желая удостовериться, что мама выехала. Она выполняла в семье обязанности организатора. Кэрол же всегда была рассеянной, да и Лиз постоянно что-то забывала: то сумку, то ключи. Но на этот раз она ничего не упустила.

– Ты включила сигнализацию? – спросила Софи строго, почти уверенная, что Лиз этого не сделала, и была очень удивлена утвердительным ответом. – А свет погасила? Паспорт взяла?

– Конечно!

Лиз могла бы возмутиться этими вопросами, но знала, что дочь задавала их с добрыми намерениями: мама многие годы была известна своей забывчивостью.

– А наши чемоданы взяла?

– Нет, только свои, – невинно пролепетала Лиз, подтрунивая над Софи. Та ахнула, и Лиз рассмеялась: – Кажется, я взяла их все.

«И еще рукопись», – мысленно добавила Лиз.

– Я тебя встречу в аэропорту, – сказала Софи. Они с Кэрол ехали в аэропорт, чтобы прибыть раньше и встретить маму.

На этот раз Лиз испытывала удовлетворение от того, что ничего не забыла. На протяжении шести недель, пока рождалась книга, она чувствовала себя лучше, чем многие годы перед этим. Она даже была почти готова провести две недели с матерью. Всю свою жизнь она остро нуждалась в ее одобрении, но никогда не чувствовала, что заслужила его. Не потому, что Оливия осуждала дочь, но потому, что сама ощущала себя неудачницей. Ее дорога была усыпана разбитыми мечтами, неудачами в отношениях, разочарованиями и данными себе, но не выполненными обещаниями. Единственное, что ей удалось, так это стать хорошей матерью своим дочерям. Она была наделена материнским инстинктом, которого никогда не было у Оливии. Зато Оливия создала мощную империю, чего никогда не сделала бы Лиз. Пока она не смогла даже написать книгу, которая имела бы успех. Возможно, на этот раз все пойдет по-другому, но Лиз было трудно в это поверить.

С матерью невозможно было не только соперничать, но и быть ее достойной. Лиз воспринимала ее как некую недосягаемую богиню, живущую на вершине горы, на которую нет дороги. Ребенком она мечтала порадовать ее, сделать так, чтобы мама ею гордилась. Она так сильно этого хотела, что никогда не предпринимала к этому попыток. Как произвести впечатление на богиню, если ты простая смертная? Летние путешествия были для нее пыткой, они напоминали обо всех детских стремлениях, которые не осуществились и уже никогда не осуществятся. Она не винила Оливию, как это делали Кассандра или Филипп. Лиз знала, что мать была занята, однако она оставила в душе дочери голод, который ничто не могло утолить или заполнить, кроме любви к Софи и Кэрол. Обе дочери появились у нее волею случая, но оказались истинным даром, гораздо большим, чем их отцы.

Брак с отцом Софи не был бы долгим, даже если бы он не погиб, а Джаспер, отец Кэрол, был красивым, самовлюбленным и ненадежным человеком. Он оказался безобидным, слабым, стал отцом очаровательных детей, которые были на него похожи, но ничего для них не делал. Еще один мужчина, с которым у Лиз возник короткий роман после Джаспера, был не лучше. Она сама признавала, что совершенно не разбирается в мужчинах. Она всегда обращала внимание на их слова и внешность, а не на поступки. Все они были красивы, но ни один не был способен на серьезные отношения. Казалось, что она выбирает людей или неспособных любить, как ее мужья, или недосягаемых, как мать. Лиз требовался мужчина, похожий на отца, но такие ее не привлекали, и в результате она была обречена на одиночество и разочарования. И в последние годы она сдалась и решила, что уже поздно устраивать свою судьбу. В свои сорок четыре года она больше не надеялась найти любовь своей жизни, а когда уж очень недоставало мужской ласки, ей вполне хватало коротких романов.

Девочки ждали ее в аэропорту. Втроем они зарегистрировались и были в хорошем настроении. И тут Софи обратила внимание, какие у мамы длинные ноги. Эти три красавицы стояли у стойки регистрации и привлекали оценивающие взгляды мужчин.

– Мама, где ты взяла эти шорты? – спросила Софи с подозрением.

– В твоем шкафу. Я забыла отложить вещи для перелета. Могу тебе вернуть их на яхте.

У Лиз был виноватый вид, и Софи улыбнулась. Кэрол не обратила на них внимания – говорила по мобильному с другом.