Грехи и погрешности

Тем не менее, чудовищной и глупейшей на первый взгляд информации, донесенной до слуха собеседником, он отчего-то поверил. Безоговорочно. Ждал чего-то подобного? Подсознательно?

– Я ж до сего момента не знал, что я див, – продолжал Кошкинд. – Привык к мысли, что человек. Пусть и… скажем, с некоторыми… эээ… отклонениями. Поведай вы мне тогда в пролётке о происхождении моём, оставь у себя, всё могло бы быть иначе, а так… Подсунули бедному Жюлю, к которому я привязался. Какой в том был смысл?

Стрельников на несколько секунд задумался. Потом взял чашечку с остывшим чаем, отхлебнул пару глотков.

– Смысл… – негромко повторил он. – Да, я ошибся. Полагал, что смысл лежит на поверхности, потому и поленился заглянуть в суть. А ведь чувствовал… Чувствовал! В том беда, Муля, что мы, дивы, слишком быстро проникаемся первой привязанностью. Влюбляемся в своего воспитателя, если угодно. Пытаемся подражать ему во всём. И если тот погибает, мстим до последнего… Вот только Жюль не был их наших, Самуил. Эх… Он был всего лишь человеком, который, ко всему прочему, ненавидел войну. И он, дружище, не мог принять твою природу. Оценить её. При всём желании не мог, понимаешь?

– Понимаю, – ответил Самуил. – И понимаю также, что его природу принял и оценил я сам. Дело же в нашей… эээ… расовой восприимчивости? Так?

– Это и для меня самого стало большим сюрпризом, – вздохнул Стрельников. – Даже подумать не мог, что ты настолько очеловечишься. Нда… Если б не та чертова булавка!

Он вновь смолк.

– Верно. Булавка… Я, кстати, её сохранил, – негромко произнёс Кошкинд, доставая из внутреннего кармана маленький сверточек и кладя его перед Виктором. – Пусть был тогда мал, но сразу догадался, что послужило причиной смерти Жюля.

– Хм. Очень интересно… Взгляну? Можно? – спросил Стрельников, уже протянув руку к свёртку.

– Извольте, – пожал плечами Кошкинд. – Но вы ж помните, что это небезопасно?

– Спасибо за предупреждение, – саркастически улыбнулся генерал. – Я пом…

Слово застыло на кончике языка. Новый секрет сработал, легонько ужалив Виктора в палец. Он поднял на Кошкинда глаза, в которых читался… Нет, не испуг. Скорее, недоумение. Самуил улыбался. Правда, совсем невесело.

– Вы ж сами только что говорили про месть до последнего, – полушепотом произнес он. Вот и… А знаете, генерал, нам с вами действительно среди людей не место. Они сами разберутся, как им жить. Пламя, не пламя… Им-то есть дело до нашей с вами природы? Да, вы правы. Я очеловечился… Немножко. И если вас это утешит, мне искренне жаль, что генерала Стрельникова совсем скоро не станет. Бродить по Земле без цели – невероятная скука. Даже не знаю, как я с этим справлюсь… Сожалею, что вы тогда меня просто использовали. Честно… Прощайте.

Кошкинд поднялся из кресла и шаткой походкой пошел к выходу. Теперешний яд был попроще того, старого, с помощью которого лишился жизни бедняга Жюль. Этот действовал гораздо быстрее. В общем, Виктор Стрельников тяжело дышал ещё минуты две. Или три…

Вечером того же дня, выйдя из дома за продуктами, потерявший бдительность Кошкинд пересекал по диагонали проезжую часть. И чуть не попал в глупейшее ДТП. Какой-то длинный красный автомобиль с яркой девицей за рулём вылетел на всех парах из подворотни и резко затормозил перед вздрогнувшим Самуилом.

– Дед, да ты с ума сошёл! Охренел?! Жить надоело?! – заорала перепуганная водительница, выскочив из машины.

– Кто дед? – удивился Кошкинд, пожал плечами и, обернувшись на полусогнутых, загляделся в зеркало витринного стекла нового универсама.

На него из-под седых кустистых бровей бесцветными, обрамленными в сетку морщин глазами смотрел сутулый дряхлый старец. Как только на ногах держится? В гроб давно пора, а он…

– Дед? Ты чего, пердун старый? Эй! Не умирай-ка, слышь?… Алло, скорая!

Хроника отстрела

Олег Андреевич Бердялин, некогда вполне приличный семьянин и одновременно уважаемый немногочисленными друзьями и некоторыми коллегами инженер-конструктор, испытал все тяготы и лишения кредитно-финансовой системы на собственной шкуре. Нет, он не скрывался от судебных приставов, не отказывался от уплаты алиментов и счетов за услуги ЖКХ. Он вообще не имел долгов. Разве что один единственный. Перед Родиной. Отдать который ему в своё время помешало банальное плоскостопие.